Онлайн книга «Сестрички и другие чудовища»
— Санта-Клаус?! — взъярился русский майор. — Микки-Маус! «Не ветер бушует над бором, не с гор побежали ручьи — Мороз-воевода дозором обходит владенья свои!..» Перейдя на родной язык, Образцов с небывалой экспрессией прочёл стихотворение Некрасова. — «Без мелу всю выбелю рожу, — декламировал майор, — а нос запылает огнём, и бороду так приморожу к вожжам — хоть руби топором!» Шастель, не понимающий отдельных слов, но улавливающий настроение, зябко передёрнул плечами. Остальные тоже чувствовали, что русский не шутит. Когда он закончил голосом Маяковского: «Тепло — а сама коченеет, Морозко коснулся её: в лицо ей дыханием веет и иглы колючие сеет с седой бороды на неё», никто не усомнился — этот страшный Мороз мог уничтожить не то что три сотни учёных, но и вообще всю жизнь на Земле. — Впечатляюще, — выразил общее мнение вежливый японец. — А если в двух словах, но по-английски? — Дед Мороз морозит, — ответил майор. — Дыхнул — и готово дело. — О! — разулыбался японец. — Так это же наша бледная дама Юки-она. Она живёт в снегу и замораживает людей своим ледяным дыханием! — Может, тебе ещё Курилы отдать? На миг образцовая японская улыбка превратилась в боевой самурайский оскал. Собрание напряглось. Даже лейтенант О. озаботился. Упоминание бледной дамы навело его на мысль о беременности Ирэн. Ну, в смысле о предстоящей беременности. То есть теоретически предстоящей. После предположительного вечера в кафе и гипотетической свадьбы. Шастель значительно прокашлялся. Японец поклонился. Образцов сел. Все выдохнули. — Продолжим, — сказал генерал. — Василиск подходит… почти. От его взгляда люди каменеют. Но здесь ему спрятаться негде. Значит, подходит бледная дама Юки-она… — …и Дед Мороз! — влез русский. — …и Дед Мороз. Они вполне могли скрыться в окружающих льдах. Собравшиеся не спорили. В окружающих льдах вполне могла скрыться армия бледных дам и дивизия Дедов Морозов. «Интересно, — думал О., — а на кого будут похожи наши с Ирэн дети? На меня или на Мари?» — Но они не подходят, — нахмурился генерал, — потому что жертвы не заморожены, а окаменели. Значит, подходит василиск… Но он не подходит, потому что спрятаться ему негде. Значит, это не василиск, а Юки-она… — И Дед Мороз! — не сдавался русский. — Или Дед Мороз, — поправил его справедливый Шастель. — Но они не могут превращать в камень. И что в итоге? Все угрюмо молчали. На общем фоне даже безмолвная Мари не выделялась. «А может, — продолжал думать лейтенант, — они будут немного похожи на меня, а немного на Мари… и немного на Ирэн?». Эта мысль вдруг показалась ему очень важной и как-то связанной с совещанием, на котором он присутствовал. Генерал горестно подпёр рукой подбородок и сказал совсем жалостно: — Может, мы кого-то забыли? И тут О. неожиданно для самого себя вскочил и крикнул: — Ура! Я понял! Полицейские вздрогнули и приободрились. — Это их ребёнок, — продолжил лейтенант чуть тише. — Чей? — уточнил генерал. — Ну… василиска и белой девы. — Бледной дамы! — вежливо выкрикнул японец. — И Дед Мороза! — Образцов продолжал гнуть свою линию. — Хорошо! — на радостях О. был на всё согласен. — Это ребёнок василиска, бледной дамы и Деда Мороза! Как василиск, он парализует, а как бледная дама — с Дедом Морозом, разумеется! — может жить во льдах! Полицейские одобрительно загалдели. Даже генерал встал и торжественно приказал: — Садитесь, лейтенант! О. сел, с трепетом ожидая вердикта. — Эта версия, — объявил глава Интеркошмарпола, — выглядит наиболее разумной. Если других мнений нет… В этот момент Шастель неосторожно посмотрел на колумбийца. Тот вскочил и, ведомый неукротимым латиноамериканским темпераментом, выпалил: — Сеньор председатель! Моё личное мнение: совершенно очевидно, что искомый кошмар является наследником василиска, бледной дамы и Деда Мороза, что и даёт ему возможность вначале всех парализовать, а затем скрыться в бескрайних льдах Антарктиды! Я закончил! ¡anda con Dios! [9] И плюхнулся на место с таким грозным видом, что сидевшему напротив венесуэльцу тут же захотелось поспорить. Но Шастель очередной виток демократии решительно пресёк. — Вот именно! — быстро сказал он. — Это личное мнение — отличное мнение, и двух мнений тут быть не может! Теоретическую проблему мы решили… Полицейские откинулись на роскошные спинки ампирокресел. Умершая было надежда о банкете подняла голову… — …осталась практическая. Нужно прочесать Антарктиду. Оркестр грянул «Happy new year!» («Точно сговорились с Шастелем», — подумала Мари.) Надежда окончательно испустила дух. Вторя ей, собравшиеся горестно вздохнули. И только Образцов решительно поднялся: — Правильно! Пошли искать Снегурочку! — Какую ещё Снегурочку? — неодобрительно спросил американец. — Внучку Деда Мороза! — снисходительно пояснил майор. — Классику читать надо! * * * О. пробирался по вечерним торосам и грустно думал о том, что инициатива наказуема. Если бы не он, то сейчас бы он сидел в тёплом ресторане. И его товарищи тоже сидели бы в ресторане, ели тёплую еду и пили… ну тоже что-нибудь тёплое. Хорошо ещё, что деликатные товарищи не стали припоминать чересчур сообразительному лейтенанту, из-за чьей идеи Шастель погнал их прочёсывать Антарктиду. А может, просто не имели такой возможности, разбросанные властной рукой французского генерала по квадратам прочёсывания. В ста метрах слева от О. безмолвной тенью скользила Мари, справа хрустел настом русский майор. В одной руке он держал лозу, в другой — с той же грацией — дубину. В качестве орудия поиска он применял не лозу, не дубину, а собственный голос. — Ой, Мороз, Мороз! — взывал (точнее взвывал) Образцов к национальному кошмару. — Не морозь меня! Ну а если что! Я предупредил! Мороз то ли не понимал русского, то ли, наоборот, понимал и злился, но кусал за нос лейтенанта. Заметив скорбный взгляд О., майор приветливо подмигнул ему, звякнув сосульками на ресницах. В ответ лейтенант как мог дружелюбно задрожал. У него не было ни дубины, ни лозы, ни даже мешка, который на правах… старшей? главной? умной? В общем, на своих правах взяла Мари. Поэтому О. осталось лишь старательно вглядываться в вековые льды. «А если сейчас из сугроба на меня выскочит гибрид василиска и Деда Мороза, — вдруг подумал он, — что я буду делать? Ну ничего, рядом Мари, она что-нибудь придумает…. Интересно, а что она сейчас думает?» |