Онлайн книга «Участок»
|
– Если ты по вопросу проводов, – сказал он, – то это не к нам. У нас ни в чем недостатка нет, все везде проведено! Нам провода эти девать некуда! 13 Провода на самом деле девать было куда. Потолковав с Лазаревым и выяснив, что за состоянием земли и газонов ежедневно следит специальный человек, который сейчас отлучился в город, Кравцов ушел было с территории, но по пути заинтересовался тем, как возле одного из домов искусный умелец трудится над созданием витража. На толстом стекле он раскладывал осколки цветных стекляшек, а зазоры между ними заполнял, прихотливо изгибая, алюминиевой прово– локой. – Красиво! – сказал Кравцов. – Ничего, – сказал умелец. – А как они держаться будут? – Очень просто, – объяснил умелец. – Сначала пробую рисунок начерно, потом уже клею накрепко, проволокой прокладываю шовчики, так еще интересней. Надо бы свинцовой, но где ее взять. Ничего, и алюминиевая идет. – Должно быть, много ее надо? – Достаточное количество, – согласился умелец. – А где вы ее берете? – Дают. – А кто дает? Умелец не успел ответить, Кравцова окликнул негодующий голос Лазарева: – Ты еще здесь? Чего тебе еще неясно, родной ты мой? – Да я так. Любуюсь. – Любуйся чем-нибудь где-нибудь в другом месте! – посоветовал Лазарев: Кравцов повернулся с улыбкой, но Лазарев заметил, что глаза из голубоватых почему-то сделались у него дымчато-синеватыми, облачными какими-то, а веснушки стали еще заметней на фоне странной бледности лица. – Я, папаша, буду любоваться где хочу – чем хочу, – ласково сказал Кравцов. – Учитывая, что данная территория с неофициальным названием «Поле чудес» входит в зону моих административных интересов, хоть вам кажется иначе! – Ты и хам к тому же! – возмутился Лазарев. – Хам, папаша, это вы, – ответил Кравцов, а умелец хихикнул и отвернулся. Лазарев задохнулся от гнева и побежал кому-то звонить. Он еще не сообразил, кому именно, да и надо ли, просто у него десятилетиями такой служебный рефлекс выработался: как чуть что не то – надо звонить. Сразу же скажем: дома он остыл. Его остановила простая мысль: если человек так открыто и смело хамит, то ведь неспроста же? Смелым сам по себе никто не бывает. Нет ли за Кравцовым другой силы, нет ли у него защиты? Надо будет выяснить! А Кравцов тем временем нашел бригадира по фамилии Дьордяй и спросил того насчет проволоки. Дьордяй, мужчина широкоплечий, тяжелый и видно, что мудрый, ответил: проволоку кто-то привез. – Кто? – Да не помню. – А когда? Не обратили внимания? – Я, дорогой товарищ старший лейтенант, опытом жизни приучился обращать внимание только на свое дело. Полезней для здоровья получается. – Это почему? – А жизнь такая. Чуть в сторону посмотрел, а там уже что-нибудь не то. – Согласен, – сказал Кравцов. – А у меня работа как раз – по сторонам смотреть. И посмотрев по сторонам, он обнаружил, что наступил вечер. 14 Наступил вечер. Куропатов, про которого уже все село говорило разные вещи, был дома и мрачно ужинал. Перед ним сидела жена Лидия, милая женщина в милом сорокалетнем возрасте, и упрашивала: – Хоть мне скажи, Михаил, куда ты ходил ночью? Ведь ходил куда-то! – На рыбалку ходил. – В дождь? – А что дождь? Клюет лучше. – Но ты же удочек не брал! Я проснулась – тебя нет. Тоже подумала: пошел по рыбу. А удочки стоят! Почему мне, родной жене, не сказать? Может, тебя в самом деле Прохоров подбил провода срезать? А? Ты скажи, а я что-нибудь придумаю. Может, спрячу тебя. Не в тюрьму же от двоих детей идти! – Не резал я ничего. – А где был ночью-то? Почему не сказать? – Тьфу. Рыбу ловил! – Да как ты ее ловил без удочек-то? – Вот пристала... – А может, ты к Клавдии-Анжеле ходил, а? – спросила Лидия будто даже с надеждой. Продавщица Клавдия-Анжела жила с дочкой одиноко, на отшибе, и почему-то у всех было мнение, что к ней время от времени приходят мужики. Ни разу ни одного мужика замечено не было (к тому же она спиртного дома принципиально не держит, хоть и продавщица), но мнение от этого не менялось. – Тю! – сказал Куропатов. – По-твоему, лучше, если бы я у нее был? – Лучше! – сгоряча воскликнула Лидия. – То есть я бы тебе, конечно, за это все глаза бы выцарапала, но это все-таки лучше, чем в тюрьму! Ну, говори! У нее был? – Нет! – А где, черт ты такой?! – вскрикнула Лидия. – Где? Куропатов молчал. 15 Куропатов молчал. Молчал и Вадик на другом конце села, в медпункте, слушая рассуждения Кравцова, которому надо было с кем-то поделиться мыслями. – Слишком как-то все ясно, Вадик! Есть прямые улики против Куропатова. И следы от мотороллера, и рукавица. И ночью, как выяснилось, не было его дома. Говорит, что рыбу ходил ловить. И брат у него в тюрьме... Так сказать, психологический момент. Теперь Желтяков с Клюквиным. Все знают, что они мечтают кабель найти. То есть ушиблены идеей разбогатеть на цветном ломе. У Желтякова к тому же провод пропал. А у Клюк-вина на резаке следы алюминия. И получается всё как на ладони: договариваются Куропатов, Желтяков и Клюквин, Клюквин режет провода, Желтяков помогает собирать, Куропатов отвозит. Слишком просто, слишком! – А зачем они в «Поле чудес» отвезли? Строителям продать? – По внешним признакам так. Но опять же, слишком очевидно. И что, главное, в результате? Во всем районе резали провода, и теперь можно обвинить этих троих! – А если в других местах на них улик не найдут? – Это неважно. Конечно, судят только по доказанным эпизодам. Но остальные как бы прилагаются. Один пишем, два в уме. По ним не судят, но они списываются, вот в чем дело! – То есть, думаете, это не Куропатов и не Желтяков с Клюквиным? – Не знаю. В данном случае в Анисовке, может, и они. А в остальных... Не понимаю я чего-то... Тут он замолчал и прислушался. Ночью в деревне любые звуки разносятся на всю округу. Кравцов и Вадик услышали далекий звяк железки о железку, а потом скрип ворот. Наверное, не надо объяснять, почему в данной обстановке эти звуки заставили Кравцова тут же вскочить и, выпрыгнув для оперативности в окно, помчаться туда, откуда они послышались. Вадик мелким конспиративным бегом следовал за Кравцовым. Они оказались возле сарая Прохорова. Там медленно и тяжело покачивался рельс, о который, наверное, кто-то чем-то звякнул. Этот рельс Прохорову служил оповещателем. Отлучаясь в села, где у него были другие пункты, он при возвращении пять раз равномерно ударял в него. Дескать, анисовцы, я тут, если у кого чего скопилось или обнаружилось – несите. |