Онлайн книга «Прощайте, колибри, хочу к воробьям!»
|
– Успокойся и положись на меня! К тому же у тебя уже все расписано на два года вперед. Я пошлю в Ташкент твое расписание, и они поймут, что просто опоздали. А ты подумай, кого ты мог бы им предложить вместо себя, конечно, желательно тоже узбека. – А ведь ты права! Есть такой парнишка в Питере. Ему двадцать шесть лет, и для него это было бы… Но они могут не согласиться, у него еще нет имени. – Короче, Фарик, сейчас ты идешь на репетицию и ни о чем, кроме «Тоски», не думаешь! А я этим вопросом займусь. – Жень, ты чудо! – Подожди, пока еще рано об этом говорить. Только скажи, как зовут этого парнишку из Питера? – Алишер Махмудов. – Отлично. Все. Иди! В его прекрасных черных глазах отразилась детская радость. Даже странно, этот человек так тверд, уверен, властен в общении с оркестром, но совершенно теряется в таких вот ситуациях. Для восточного человека он на удивление бесхитростный. Я уже любила его, как родного брата. Нет, сейчас куда больше, чем родного брата. Я не спеша выпила кофе с куском творожного торта и прямо в кафе открыла ноутбук, чтобы навести справки об Алишере Махмудове. Потом пошла в свой номер, и тут мне позвонил Мирон. – Женя, у нас опять катастрофа! – Что стряслось? – Только что позвонила Ермилова и отказалась петь. Мы горим синим пламенем! У нас ни одного мирового имени, и кому мы будем нужны?! – Мирон, подожди, у тебя есть кто-нибудь на примете? – Есть, Таня Соловьева, но она совершенно не раскручена. На кого будем публику заманивать? Это же кошмар! – Погоди! Эта Соловьева хорошо поет? – Божественно, но что с того? – А знаешь, у меня есть идея. – Слушаю тебя внимательно. – Проект имеет уже официальное название, зарегистрированный бренд? – Пока нет. – Слава богу! Тогда постарайся скорее его зарегистрировать! И называться он должен «Русский сюрприз». И танцевать ты будешь именно от слова «сюрприз». Неизвестные пока миру имена! Так в сто раз интереснее. И я не знаю Соловьеву, но Мунтяну сведет с ума всех! Я говорила с ним по скайпу и видела, что он глубоко задумался. – Вообще-то мысль хорошая, но слово «сюрприз» – не русское. – А если вспомнить Дягилева, то слово «сезон» тоже не русское… – Ты права. А что у нас получается? Роберт – молдаванин, дирижер – узбек, Водемон – татарин, Рене – еврей, и выйдет у нас одна только Соловьева русская? – Тогда так: «Сюрпризы из России». А Россия многонациональное государство. – Евгения… Ты – голова! Нет, ты мозг! Тебе нет цены! Это такая роскошь может получиться… Супер! Просто супер! – Послушай, Мирон, ты все-таки там в эйфории не захлебнись. – Да что ты, великая моя! Я в ближайшие дни регистрирую бренд, и я вот что еще придумал, Женя! Недалеко от Сингла сдается роскошный особняк. Я его сегодня же снимаю, и это будет наша база, которая так и будет зваться: «Российские сюрпризы». – Да, так лучше, чем «Сюрпризы из России». И здесь европейцы вообще вряд ли уловят разницу, а русские не смогут придраться. – Кайф, Женечка! А кстати, жить все будут тоже там, ну, кроме Фарика, конечно. Выйдет дешевле, все лучше сдружатся, и еще одно… в таком варианте я куда легче найду спонсоров. Поеду в Казань, в Молдову, хотя нет, Молдова отменяется. Ничего, придумаю… Он так воодушевился, что мне стало страшно. А вдруг эта моя идея окажется провальной? В самом деле, мода на Россию давно прошла. Одно дело звезды вроде Дроздовского, их уже в России меньше знают, чем на Западе, и совсем другое – никому не известные певцы… Фарик пришел в гостиницу совершенно измученный. Ему категорически не нравился Каварадосси. Это был шведский знаменитый певец. – Понимаешь, он дубина! Ему нельзя петь Пуччини. Я попытался кое-что ему объяснить, но он так самоупоен, что просто меня не слышит! К тому же нередко не попадает в ноты. Это будет провал! – Не будет провала! Успокойся! Завтра все встанет на свои места! Это что, первый раз, когда тебе не нравится исполнитель? – Да нет, – грустно улыбнулся он, – я по пальцам одной руки могу сосчитать спектакли, где меня все устраивали. – Ну, а я о чем? К тому же на спектакле твой швед соберется. Ты ведь уже ничего изменить не можешь, это вообще замена, если бы Георгиади не заболел… – В том-то и дело! Я не хочу, чтобы говорили, что Георгиади – это класс, а Закиров… – Никто так не скажет! Успокойся, возьми себя в руки! – Легко сказать… Да, а что там с Ташкентом? – Все будет нормально. Не думай об этом! Думай о чем-нибудь приятном, ну хоть о своей даме… Он горько усмехнулся: – Знаешь, по-моему, эта страница скоро будет перевернута… Я понял, что не больно-то ей нужен. Мне, по сути, нечего ей предложить. И у нее ребенок… А я кочевник. И не футболист, у меня таких денег быть не может по определению. – А ты сам – этого для нее мало? – Мало! И неинтересно. Я в ее кругу как-то не очень котируюсь. – Но она тебя любит? – О нет! – Фарик, ты с ума не сошел? Зачем тебе сдалась жена футболиста с ребенком, которая тебя еще и не любит? Тебя, такого талантливого, красивого, знаменитого, а еще и доброго и благородного, – задохнулась я от возмущения. – Понимаешь, это иррационально… Она сводит меня с ума… Хотя теперь я уже многое понимаю, осознаю… – То есть это как наркотик? – Ну да… что-то вроде… – Знаешь, у одной моей знакомой в Америке дочка была наркоманкой. Ее посадили в тюрьму на два года за какую-то кражу. Там наркотиков не было. И она вылечилась. – Что ты хочешь этим сказать? Мне надо сесть в тюрьму? – Боже упаси! Просто забудь о ней на какое-то время. Не мотайся в Лондон при каждом удобном случае, не звони ей, оглядись по сторонам, мало ли вокруг красивых и милых женщин. – Я знаю. Вот ты, например… – Здрасьте, приехали! – Ах да, у тебя там какой-то Пахом или Панкрат… – Пафнутий! – Ох, извини! А ты обещала показать его фотографию! Покажешь? – Запросто! Я достала свой айфон и нашла на днях присланный Константином снимок Пафнутия на фоне панно. – Вот смотри! – Какая красота! Так Пафнутий – это кот? – рассмеялся Фархад. – Как видишь! – Хорош! Но это не твой кот? |