Онлайн книга «Научите меня стрелять»
|
– Да, там что-то стряслось у моей клиентки, ну, той, чью квартиру я недавно продала, она должна была уже быть в Краснодаре, а сегодня звонит, плачет и просит, чтобы я приехала. Пашка быстро врубился в ситуацию и без лишних слов выгнал машину из гаража. Когда Эля открыла дверь, я не узнала ее. Из симпатичной ухоженной женщины с нежным румянцем на щеках и живыми глазами она превратилась в старушку. Под глазами набрякли мешки, как бывает только от многодневного рева, нос покраснел и припух. В глазах застыла такая тоска, что смотреть в них не было сил. – Эля, что случилось? – Он пропал. – Кто пропал? – задал вопрос Павел. – Гоша пропал. Пашка хмыкнул: – Как в кино, ясное море. – Нет! – жалобно вскрикнула Элеонора. – С ним что-то случилось, правда! – Гоша – это любимый мужчина Элеоноры, – объяснила я Егорову. – Они собираются пожениться. Эля продала квартиру, чтобы переехать к нему в Краснодар. – Все по порядку, – велел Егоров. Я коротко пересказала Пашке все, что знала: – Гоша уговорил Элеонору переехать к нему в Краснодар. Эля выставила квартиру на продажу. Гоша уехал, чтобы поискать подходящее жилье в своем родном городе. Нашел отличный недорогой вариант, нужно было дать задаток, чтобы не упустить квартиру. Гоша нервничал, звонил Элеоноре, она тоже нервничала, в общем, я чуть не поседела, пока продавала ее квартиру. Эля слушала, кивала, и, когда я замолчала, она продолжила. Из ее сбивчивого рассказа получалось, что последний раз они говорили с Гошей, то есть с Георгием Никифоровым, шесть дней назад, на другой день после того, как мы продали наконец ее жилье. Любимый попросил не отправлять деньги на его домашний адрес, а передать со знакомым водителем автобуса. Это, объяснил Гоша, чтобы не платить проценты банку или почте за перевод. Элеонора все сделала, как просил любимый. Она съездила на автобусную станцию, нашла водителя и отдала ему деньги. Водитель был в курсе, взял сверток и обещал доставить его Гоше. После этого Гоша на связь не вышел. Уже шесть дней он молчит. – Мне съезжать надо, квартира уже не моя, завтра я должна отдать ключи, а у него телефон вне зоны действия. – И Эля зарыдала. – А где ваша дочь? – коротко спросил Егоров. – У соседей наверху, – сквозь рыдания разобрала я. Пашка встал, прошелся по комнате, выглянул в прихожую, заставленную вещами, и спросил: – Адрес Никифорова у вас есть? – Не-е-ет, – еще сильнее зарыдала Эля. – Его уби-и-ли! – Проверим. Что еще вы о нем знаете? – Он воевал в Приднестровье. Ранение есть. – Очень хорошо. Что еще? Родные, жена? – Нет никого. Не знаю, – простонала Эля. – Как звали водителя, через которого вы передавали деньги? – Не помню, кажется, Степанович, да, точно, Степаныч. – Эля, вам с дочерью надо снять квартиру, – высказала я свое мнение. – У меня денег нет, я все передала Гоше, – прошептала Эля и тоненько завыла, обхватив голову руками. Егоров произнес что-то непечатное и закурил. – Паш, здесь ребенок маленький живет, – сделала я ему замечание и только усугубила горе Элеоноры. – Уже нет, не живет, – отозвалась она. – Ну все, поехали, будем искать вашего Никифорова. – Хлопнув себя по коленям, Пашка поднялся. – Прямо сейчас? – Прямо сейчас. – А мне что делать? – потерянно спросила Эля. – Заканчивать это мокрое дело и одеваться, – объяснил Егоров. Пока мы ждали Элю, Егоров прижал меня к себе и прошептал: – Я соскучился по тебе. – Тише, Паш, не надо. Она расстроится, если увидит нас. Надо отдать должное Элеоноре, она собралась, пришла в себя. Мы загрузились в Пашкину «девятку», и он повез нас куда-то, как оказалось, в районный отдел милиции. Там Егоров предъявил удостоверение, нас провели в кабинет дежурного следователя, Элеоноре дали ручку, бумагу и предложили написать все, что произошло. Она писала, роняла на лист слезы, размазывала их и переписывала заново. На всю процедуру ушел примерно час. Потом Элеонора составляла словесный портрет Никифорова, а я пошла в машину к Бильбо. Была уже глубокая ночь, когда мы отвезли Элю домой. – Как ты думаешь, с этим Никифоровым все в порядке? Или его правда убили? – По-моему, это брачный аферист, и только такая дурочка, как Элеонора, может думать, что он ждал ее с дочкой. – Паш, – я зажмурилась и потрясла головой, – как брачный аферист? Это же не день и не два продолжалось, она беременна от него. – А как ты думала? Ему пришлось напрячься, у нее же ничего нет, кроме квартиры. Представляешь, как надо постараться, чтобы она ее продала? – Вот квартира и не продавалась поэтому, – поразилась я своей догадке, – это точно, ангел-хранитель пытался ее уберечь! – Куда ангелу-хранителю против такого беса, – мрачно бросил Егоров. – Или психа. – Одно другому не мешает. – Может, его все-таки убили? – с надеждой спросила я. – Добрая девочка. – Мне кажется, хоронить иллюзии страшней, чем человека. – Вот ты, значит, как? То есть ты скорее меня похоронишь, чем свои иллюзии? – Именно. Егоров бросил руль, наклонился ко мне и поцеловал. Я рассыпалась на мелкие части, а он уже смотрел на дорогу и скалился во весь рот. – Паш, надо найти водителя автобуса, вдруг он знаком с Никифоровым и знает, где его искать. А если Никифоров убит, то ниточки опять-таки могут тянуться к водителю автобуса. Ведь больше никто не знал, что он везет деньги. – Сейчас заедем на вокзал, узнаем расписание и имя водителя. – Да, давай заедем. Мы не поленились и еще час потратили на то, чтобы заехать на автовокзал в диспетчерскую. Пашка показал удостоверение, и сонная женщина средних лет сказала, что Степаныч у них только один, это Анатолий Степанович Исаков, и я обрадовалась, потому что это был первый результат в деле поиска брачного афериста или покойного – смотря по обстоятельствам. Утром, едва открыв глаза, я вспомнила об Эле, и настроение сразу испортилось. Пашка уютно сопел, положив на меня ногу. Стоило мне пошевелиться, как нога напрягалась. Минут двадцать я терпела, потом позвала: – Паш, а Паш? Он замычал в ответ: – У? |