Онлайн книга «В ожидании дождя»
Бубба пожал несколько рук, поцеловал несколько щек, но для разговоров не останавливался. Впрочем, желающих вступить с ним в беседу не наблюдалось. Даже в комнате, битком набитой домушниками, налетчиками, букмекерами и убийцами, Бубба излучал почти осязаемую ауру смертельной угрозы. Мужчины улыбались ему, но немного натянуто и нервно, а на лицах женщин, испытавших на себе все чудеса пластической хирургии, отражалось смешанное чувство страха и возбуждения. Мы дошли до конца гостиной, и тут какая-то дама средних лет с пергидрольно-блондинистыми волосами и загаром, полученным в солярии, вскинула руки и прокричала: — A-а! Бубба! Бубба обнял ее, слегка приподняв над полом, и она припечатала его щеку поцелуем, почти столь же громким, как ее приветствие. Он аккуратно опустил ее обратно на лохматый ковер и сказал: — Мира, золото мое, как дела? — Отлично, малыш! Она отклонилась назад, подставила ладонь под приподнятый локоть и затянулась белой сигаретой — такой длинной, что, вздумай она неожиданно развернуться, ткнула бы ею в кого-нибудь на кухне. На ней была ярко-синяя блузка, такого же цвета брюки и синие босоножки на четырехдюймовой шпильке. Все ее лицо и тело могли служить живой иллюстрацией пика достижений современной медицины — за ушами виднелись чуть заметные следы подтяжки, задница кокетливо круглилась, кисти рук сияли кукольно-фарфоровой белизной, а налитым грудям позавидовала бы и восемнадцатилетняя красотка. — Где ты пропадал? Джозефину видел? Бубба ответил только на второй вопрос: — Ну да. Она нас впустила. Отлично выглядит. — Про это ты мне лучше не говори. Моя вечная головная боль, — сказала Мира и, выпустив струю дыма, засмеялась. — Стиви мечтает отправить ее в монастырь. — Сестра Джозефина? — спросил Бубба, вскинув бровь. Комнату огласил каркающий смех Миры: — То еще зрелище, а? Ха! Внезапно она перевела взгляд на меня, и в ее ярких глазах мелькнула подозрительность, заставив их потускнеть. — Мира, — сказал Бубба, — это мой друг Патрик. У Стиви с ним какие-то дела. Ее гладкая ладонь скользнула к моей. — Мира Замбука. Рада знакомству, Пат. Я ненавижу, когда меня называют «Пат», но сейчас промолчал. — Взаимно, миссис Замбука, — сказал я. Мира явно не испытывала никакого удовольствия оттого, что у нее в гостиной нарисовалась бледная ирландская рожа, но вежливо улыбнулась мне, словно говоря, что согласна терпеть мое присутствие, если я обещаю держаться подальше от фамильного серебра. — Стиви в саду. Возится с грилем. — Она кивнула головой в сторону ведущих на задний двор стеклянных дверей, сквозь которые виднелись поднимавшиеся к небу струйки дыма. — Готовит сосиски из говядины со свининой. Наши гости их обожают. Особенно на поздний завтрак, подумал я. — Спасибо, милая, — сказал Бубба. — Кстати, выглядишь офигительно. — Ой, да ладно тебе, — обрадовалась она. Отвернулась от нас и едва не подожгла шестнадцать фунтов пышной прически стоявшей рядом женщины, в последний миг успевшей отклониться. Мы с Буббой протиснулись сквозь толпу гостей и выбрались наружу. Закрыли за собой дверь и принялись разгонять руками дым над грилем. Вокруг него собрались исключительно мужчины. Из гигантского магнитофона, стоявшего на крыльце, разносился голос Спрингстина — еще одного почетного макаронника. Гости, отличавшиеся выдающейся толщиной, вовсю уплетали хот-доги и чизбургеры размером с добрый кирпич каждый, обильно посыпанные перцем, луком и прочими приправами. Над грилем колдовал низенький мужик с угольно-черными волосами, уложенными в высокую прическу, добавлявшую дюйма три к его росту. На нем были джинсы, белые кроссовки и футболка с надписью на спине «Лучший в мире отец», поверх которой он надел фартук в красно-белую клетку. Он орудовал стальной лопаткой, переворачивая плотно уложенные сразу на две решетки колбаски, гамбургеры, маринованные куриные грудки, сосиски, красные и зеленые перцы, колечки лука и помешивая горку мелко нарубленного чеснока в гнезде из фольги. — Эй, Чарли! — крикнул коротышка. — Тебе гамбургер дочерна обжарить? — Чернее Майкла Джордана! — ответила ему гора сала. Несколько мужчин засмеялись. — Чернее некуда! — Коротышка кивнул, взял из пепельницы рядом с грилем сигару и зажал ее между зубами. — Стиви! — позвал Бубба. Тот обернулся и улыбнулся, не выпуская сигары изо рта. — Здорово, Роговски! Эй, ребята, Поляк пришел! Со всех сторон посыпались восклицания: «Бубба!», «Роговски!», «Братан!». Кое-кто из гостей хлопал Буббу по широкой спине, другие жали ему руку. На меня, следуя примеру Стиви, никто не обращал никакого внимания. Пока он не скажет, я для них не существую. — Насчет того дельца на прошлой неделе, — обращаясь к Буббе, сказал Стиви Замбука. — Проблем не было? — Не-а. — Он там не особо выступал? Трудностей не возникло? — Не-а, — повторил Бубба. — Слыхал я, один хрен из Норфолка сильно на тебя обиделся. — Я тоже слыхал, — ответил Бубба. — Помощь не требуется? — Нет, спасибо, — сказал Бубба. — Уверен? А то я могу… — Спасибо, — сказал Бубба. — У меня все схвачено. Стиви Замбука поднял взгляд над грилем и улыбнулся Буббе: — Роговски, ты никогда ни о чем не просишь. Многих это нервирует. — А тебя, Стиви? — Меня? — Он покачал головой. — Нет. Раньше только так и делали. И нынешним не грех бы поучиться. Мы с тобой, Роговски, — почти все, что осталось от старой школы. Хотя мы не такие уж и старые. А эти козлы… — Он посмотрел через плечо на сборище жирдяев. — Только и думают, как бы про них кино сняли или книжку написали. Бубба безо всякого интереса посмотрел на компанию гостей: — Я слышал, у Фредди все хреново. Фредди Константин по прозвищу Толстяк возглавлял местную мафию. Поговаривали, что осталось ему недолго. И самый вероятный претендент на его место в настоящий момент стоял перед нами и жарил колбаски. Стиви кивнул: — Простату у него уже оттяпали и на помойку выбросили. В Бригхемской больнице. Говорят, теперь и до кишок добираются. — Жаль, — сказал Бубба. Стиви пожал плечами: — С природой не поспоришь, так? Сначала живешь, потом умираешь. Люди поплачут, а потом пойдут обедать. — Стиви переложил на тарелку размером с гладиаторский щит пять гамбургеров, полдюжины хот-догов и немного курятины, поднял тарелку над плечом и сказал: — Забирайте, жиртресты сраные. |