Онлайн книга «В ожидании дождя»
— Очень за тебя рада, Патрик, потому что у меня ему забрать больше нечего. Будь добр, в следующий раз, когда будешь с ним разговаривать, передай ему это. Больше у меня ничего не осталось. — Почтальон, — сказал Бубба. — Сам подумай, — сказал я. — Мы считаем его чуть ли не всемогущим, а на самом деле он крайне ограничен в средствах. У него был доступ к документам через Диану Борн и Майлза Ловелла плюс к письмам людей, живущих в Бэк-Бей. Он перехватывал почту Карен и Ванессы. Он настаивал, чтобы деньги ему пересылали через почтовые отделения в Бэк-Бей. Это означает, что либо он работает в сортировочном отделе центрального почтамта и в этом случае ему нужно каждую ночь перелопачивать сотни тысяч почтовых отправлений, чтобы найти нужные, либо… — Это его участок, — сказал Бубба. Я покачал головой: — Нет. Тогда ему пришлось бы копаться в письмах у всех на виду. Не катит. — Он водит почтовый фургон, — сказала Энджи. Я кивнул: — Забирает почту из синих почтовых ящиков и сбрасывает в зеленые. [19] Ага. Вот мы его и раскусили. — Ненавижу почтальонов, — сказал Бубба. — Это потому, что они ненавидят твоих собак, — сказала Энджи. — Может, пора и собак научить ненавидеть кое-кого из людей, — сказал я. Бубба покачал головой: — Блин, он чего, собаку отравил? Я кивнул: — Я видел, как умирают люди, но… Это мне всю душу перевернуло. — Люди не умеют любить так, как собаки, — сказал Бубба. — Черт. Собаки… — Его голос наполнился нежностью, какой я никогда раньше за ним не замечал. — Они только и могут, что любить тебя. Если обращаться с ними по-человечески. Энджи протянула руку и похлопала его по тыльной стороне ладони. Он в ответ улыбнулся ей своей мягкой обезоруживающей улыбкой. Затем обернулся ко мне, и улыбка превратилась в зловещий оскал, когда он хохотнул: — Ну, малый, ты попал. Сколько способов вздрючить Уэсли ты можешь придумать, братишка? Он вытянул руку ладонью вперед, и я хлопнул по ней своей пятерней: — Пару тысяч. Для начала. Можно сидеть на одной из самых красивых улиц в стране, но, если ты сидишь на ней достаточно долго, даже она начинает казаться уродливой. Мы с Энджи заняли наблюдательный пост на Бикон-стрит, ровно посередине между Эксетер и Фейрфилд, в пятидесяти ярдах левее почтовых ящиков, два часа назад, и за это время я сполна насладился видом черно-красных таунхаусов и витых чугунных решеток, висевших под ярко-белыми мансардными окнами. Я с удовольствием вдыхал насыщенный ароматами цветов летний воздух и наблюдал, как с деревьев падают вниз дождевые капли, блестящими монетками рассыпаясь по тротуару. Я мог бы сообщить точное число домов, на крыше которых были разбиты садики, и сказать, сколько цветочных ящиков было укреплено под окнами. Я досконально выяснил, что здесь живут бизнесмены, теннисисты, джоггеры, собачники и художники — эти выбегали на улицу в заляпанных красками рубашках, чтобы десять минут спустя вернуться с пакетом собольих кисточек в руках. К сожалению, минут через двадцать все это совершенно перестало меня занимать. Мимо нас прошел почтальон в дождевике с пухлой сумкой через плечо, и Энджи сказала: — Черт с ним. Давай просто подойдем и спросим. — Ну да, — сказал я. — А он пойдет и расскажет Уэсли, что им кто-то интересовался. Почтальон, осторожно ступая, поднялся по скользким ступеням крыльца, передвинул сумку и принялся рыться в ней. — Его зовут не Уэсли, — напомнила мне Энджи. — Другого имени у меня для него пока нет, — сказал я. — Ты знаешь, насколько я ненавижу менять свои привычки. Энджи побарабанила пальцами по приборной доске. — Черт, а я ненавижу ждать, — произнесла она и высунула голову из окна машины, подставляя лицо дождю. Изгиб ее ног, талии и спины заставили меня вспомнить те дни, когда мы были любовниками. Машина сразу стала вчетверо теснее, и я отвернул голову к лобовому стеклу и уставился на улицу. Она закрыла окно и сказала: — Когда в последний раз была хорошая погода? — В июле, — сказал я. — Думаешь, во всем виноват Эль-Ниньо? — Глобальное потепление. — Или признаки второго сдвига полярных шапок? — предположила она. — Начало библейского потопа. Самое время выводить из гаража ковчег. — На месте Ноя, если бы Бог тебя предупредил, что бы ты с собой взял? — На вышеупомянутый ковчег? — Si. [20] — Видак и кассеты с фильмами братьев Маркс. Сидюки «Роллинг стоунз» и «Нирваны» — долго я без них не протяну. — Это ковчег, — сказала она. — Откуда у тебя будет электричество после конца света? — А переносной генератор с собой взять нельзя? Она покачала головой. — Черт, — сказал я. — Тогда я вообще не уверен, что хочу выжить. — А из людей? — устало сказала она. — Кого бы ты взял из людей? — A-а, из людей, — протянул я. — Так бы сразу и сказала. Без фильмов братьев Маркс и без музыки? Надо брать тех, с кем не скучно. — Ну, это само собой. — Дай подумать, — сказал я. — Крис Рок — чтобы смешил. Ширли Мэнсон — чтобы пела… — Не Джаггер? Я яростно затряс головой: — Ни за что. Слишком смазливый. Отобьет у меня всех телок. — А, так там и телки будут? — Без телок нельзя, — сказал я. — А ты — единственный мужик? — Но я же поделюсь. — Я скорчил рожу. — Мужчины. — Она покачала головой. — А чего такого? Это мой ковчег. Я его сам построил. — Видела я, какой из тебя плотник. Он бы даже из гавани не вышел. — Она фыркнула и развернулась ко мне: — А как же я? И Бубба? И Дейвин, и Оскар, и Ричи, и Шерилин? Бросишь нас тонуть, пока будешь корчить из себя Робинзона Крузо и забавляться с телками? В ее глазах плясали лукавые искорки. Мы убивали время, сидя в изматывающе долгой засаде, трепались ни о чем, но даже такая скучная работа вдруг показалась мне интересной. — А я и не знал, что ты хочешь составить мне компанию, — сказал я. |