Книга Пятьсот лет спустя, страница 116 – Стивен Браст

– Нужно позаботиться о том, – заметила Сахри, – чтобы не забыть твой табурет.

Читателю, наверное, интересно, что происходит с Тазендрой, ведь в последний раз мы видели ее в обществе Сетры. Надеемся, вы не забыли, что в Портретном зале Тазендра не появлялась. Когда Сетру вызвали по просьбе капитана Кааврена, Тазендра решила, что сейчас самое подходящее время заняться кое-какими делами, и потому отправилась в Крыло Дзура – в огромный, темный, величественный зал, где висели картины, написанные только самыми великими из великих, и в котором почетное место занимало гигантское скульптурное изображение дзура, дошедшее из глубины веков и выполненное самим Питрой.

Далее Тазендра проследовала через боковое крыло в коридор, где хранились Списки, останавливаясь время от времени для того, чтобы отыскать имя родственника. Вдоль коридора располагались комнаты, украшенные каменной резьбой и изображением того или иного оружия, ставшего знаменитым благодаря какому-нибудь великому воину. Часть комнат носила имена воинов, а часть была названа в честь различных видов оружия.

В конце концов Тазендра выбрала ту, что получила свое имя в честь Арилля, возглавлявшего экспедицию, открывшую среди прочего и те места, где родилась Тазендра. Кроме того, Арилль вошел в историю как единственный человек, которому удалось спастись после неудачной попытки захватить пиратскую крепость, находящуюся на острове, где-то далеко на западе (что было очень необычно, поскольку, чтобы дать свое имя одной из комнат в Крыле Дзура, герою требовалось погибнуть).

Тазендра, убедившись в том, что комната пуста, уселась у огня, вытащила из кармана все необходимые принадлежности и принялась затачивать шпагу. Тут мы ее и оставим наедине со своей шпагой и мыслями.

Кааврен, получив оружие Алиры, сделал ей стандартное предложение – собрать небольшой чемодан.

– Я уже приготовила все необходимое, – ответила Алира. – Я готова.

– Мы можем, – проговорил капитан, – добраться до Императорской тюрьмы разными маршрутами. У вас есть какие-нибудь предпочтения?

– Ни в коей мере, – сказала Алира. – Так или иначе все узнают о моем аресте, да и стыдиться мне нечего. Так что дорога, по которой вы меня поведете, не имеет для меня никакого значения.

– Хорошо, миледи, будьте любезны, следуйте за мной.

– Я к вашим услугам, капитан.

Они больше не сказали друг другу ни слова, поскольку Кааврен был ужасно рассержен, а Алира слишком горда. Поскольку они продолжали свой путь в полнейшем молчании, мы не видим никакой необходимости сообщать читателю в подробностях о том, как глухо отдавались их шаги, когда они спускались по Кольцевой лестнице, о запахе свежей краски в Голубом коридоре или неожиданно резком свете, ударившем им в глаза, когда они проходили под окном над тюремными воротами, ведущими в Крыло Иорича. Достаточно заметить, что в положенное время Кааврен передал Алиру Гвинну и его подчиненным, а сам вернулся к его величеству, который играл в шереба (ставки были такими ничтожными, что являлись всего лишь пустой формальностью) со своими придворными, чтобы доложить ему о выполнении приказа. Его величество ответил простым кивком, и Кааврен отправился в свой кабинет, решив выяснить, не случилось ли еще чего-нибудь во время его отсутствия.

Кааврен занялся корреспонденцией, скопившейся у него на столе, но довольно скоро оставил свое занятие, встал и позвал Тэка, который явился немедленно и выглядел благодаря короткому отдыху вполне браво. Он поклонился капитану и сказал:

– Слушаю вас, капитан! У вас ко мне дело?

– Думаю, да, – ответил Кааврен.

– Надеюсь, вы понимаете, я полностью в вашем распоряжении, – заявил Тэк.

– Вот, – сказал Кааврен и помахал в воздухе запиской.

– Записка, капитан?

– Именно. Если мне не изменяет зрение, внизу стоит твоя подпись.

– Ну да, стоит, – согласился Тэк. – Я что-то сделал не так? Выражение вашего лица, капитан, подсказывает мне, что вы чем-то недовольны.

– Сейчас это не имеет значения, – сказал Кааврен. – Тебе известно, о чем говорится в записке?

– Да, капитан. О передвижении населения...

– Передвижении! Ты говоришь «передвижение»?

– Конечно, капитан.

– Все ворота города заполнены нескончаемым потоком людей – которые принадлежат к самым разным классам, – стремящихся покинуть город, причем желание их так велико, что время от времени возникают драки, а баронессе Стоунмовер пришлось прибегнуть к помощи своего резерва, поскольку уже несколько горожан погибло в толчее... но ты говоришь «передвижение»? А если весь дворец охватит пламя – что совсем не трудно себе представить, – как ты назовешь такое происшествие? Например, «стало немного слишком тепло», так, что ли?

– Понимаете, капитан, я...

– Я очень хотел бы знать, почему мне не сообщили об этом раньше, но я знаю ответ. Дело в том, что сначала я был ранен, а потом занимался покушением на жизнь императора.

– Капитан, я...

– Нет, я тебя ни в чем не виню, Тэк. Просто я страшно рассержен, и мне необходимо решить, что следует делать дальше.

– Складывается впечатление, капитан, если мне будет позволено высказать свое мнение, – проговорил Тэк, – что баронесса Стоунмовер делает все необходимое.

Кааврен покачал головой.

– Тэк, ты был хоть раз в лесу и видел ли свирепых животных – таких, как дзур, тиаса, медведь, волк или даже дракон?

– Да, конечно, капитан.

– Ты помнишь, что птицы улетают, а мелкие животные стремятся найти какое-нибудь надежное укрытие?

– Конечно, капитан.

– А если бы в твою задачу входило позаботиться о том, чтобы птицы спаслись, а мелкие животные спрятались, ты бы чувствовал то же самое, говоря о том, что жители покидают город и ничего больше сделать нельзя?

– Я вас понял, капитан.

– Я рад.

– Капитан, у вас есть для меня приказ?

– Пока нет, Тэк, – вздохнув, ответил Кааврен. – Я смогу понять, что следует сделать только после того, как прочитаю эти проклятые отчеты. Но будь готов действовать.

– Слушаюсь, капитан.

Кааврен изучал отчеты, заставляя себя не спешить, чтобы не пропустить какой-нибудь важной подробности, а с другой стороны, рисуя в воображении картину охваченного паникой города, чтобы почувствовать его движение. Перемена в настроении горожан даже по сравнению с сегодняшним утром, когда Кааврен направлялся во дворец, поражала. И снова Кааврен послал несколько отборных проклятий в адрес своих ранений, которые заставили его поехать во дворец в экипаже. Если бы он шел пешком, он смог бы увидеть все собственными глазами – никакие, даже самые подробные, отчеты не давали четкого и ясного понимания происходящего.

Разбирая отчеты, Кааврен все больше и больше утверждался в мысли, что, если дела обстоят так плохо, он ничего не в силах предпринять, чтобы изменить ситуацию. Можно, конечно, призвать на помощь Императорскую армию и навести в городе подобие порядка. Но он знал, что в случае возникновения широкомасштабных беспорядков предотвратить массовое кровопролитие не удастся, даже прибегнув к помощи гвардии, отрядов баронессы Стоунмовер и Лавоудов (если их удастся убедить в необходимости сотрудничества). Следовательно, он должен охранять дворец и обеспечить безопасность его величества, надеясь на то, что император Тортаалик сумеет найти способ успокоить население.