Книга Музыка под занавес, страница 119 – Иэн Рэнкин

— Эта?

— Подключи ее к разъему, — велела Шивон, — а потом опусти стекло и поставь на крышу.

— Она на магните?

— Точно.

Синяя мигалка заработала, как только Гудир подключил ее к гнезду прикуривателя. Высунувшись из окна, он прилепил ее на крышу. Светофор впереди все еще горел красным, и Шивон несколько раз нажала на клаксон. Водитель «мерседеса» взглянул на нее в зеркальце заднего вида, и Шивон знаком велела ему остановиться у обочины. Как только сигнал на светофоре сменился зеленым, «мерседес» медленно миновал перекресток и сразу остановился, заехав колесами на тротуар. Проезжающие мимо машины замедляли ход, сидящие в них люди с любопытством таращились на происходящее, но никто не остановился, чтобы поглазеть.

Из «мерседеса» вышел водитель. Он был в костюме, при галстуке и в черных солнцезащитных очках. Шивон двинулась к нему, держа наготове удостоверение.

— В чем дело? — Водитель говорил по-английски с сильным акцентом.

— Мистер Аксенов? Мы уже встречались, помните? В морге.

— Я, кажется, спросил, в чем дело?

— Вам придется проехать с нами в участок.

— Какие-то проблемы? — Русский достал мобильник из кармана пиджака. — Если вы немедленно не объясните мне, что случилось, я буду вынужден позвонить в консульство.

— Бесполезно, — предупредила Шивон. — На вашей машине частные номера, поэтому дипломатический иммунитет на вас не распространяется. Или у вас дипломатический паспорт?

— Я — водитель российского консульства.

— И не только консульства… Садитесь в нашу машину, — добавила Шивон жестко.

Аксенов все еще держал в руке телефон, но не спешил им воспользоваться.

— А если я откажусь?

— В таком случае вас обвинят в неподчинении властям… и во всем остальном, что я только сумею придумать.

— Но я не сделал ничего… противозаконного.

— Именно это мы и хотим от вас услышать, но не здесь, а в участке.

— Но что будет с моей машиной? — возразил Аксенов.

— Никуда она не денется, — заверила Шивон. — А вас потом доставят прямо сюда… — Она попыталась улыбнуться как можно приветливее и дружелюбней. — Обещаю.

— Как получилось, что вы начали возить Сергея Андропова? — задала свой первый вопрос Шивон.

— Возить людей — это моя профессия. Так я зарабатываю себе на жизнь.

Они сидели в комнате для допросов Вест-Эндского участка, так как везти русского на Гейфилд-сквер Шивон не хотела. Гудир отсутствовал — она отправила его за кофе, он ушел и что-то долго не возвращался. Как и в других участках, на столе стояла двухкассетная дека, но Шивон не стала включать запись. Не делала она и никаких пометок в блокноте. Больше того, когда Аксенов попросил разрешения закурить, она благосклонно кивнула — настолько ей хотелось, чтобы он успокоился и расслабился.

— Вы хорошо говорите по-английски, — похвалила она. — Некоторые слова вы произносите как местный житель.

— Моя жена здешняя, из Эдинбурга, — пояснил он. — Мы женаты уже больше пяти лет.

Он глубоко затянулся и выдохнул струйку дыма, направив ее в потолок.

— Ваша жена тоже любит стихи?

Аксенов недоуменно уставился на нее.

— Ну?.. — поторопила Шивон.

— Она, конечно, читает, но в основном — романы.

— Значит, это вы — любитель поэзии?

Аксенов пожал плечами, но ничего не сказал.

— Вы читали Шеймаса Хини? А Бернса?

— А почему вы спрашиваете?

— Потому что за последние две недели вас дважды видели на поэтических вечерах. Может быть, вам нравятся только стихи Федорова?

— Говорят, что он — лучший российский поэт. Из современных, разумеется…

— Вы тоже так считаете?

Аксенов снова пожал плечами и уставился на тлеющий кончик сигареты.

— Вы приобрели экземпляр его последнего сборника?

— Не понимаю, вам-то какое до этого дело?

— Вы помните, как называется эта книга?

— Я не обязан отвечать на ваши вопросы.

— Я расследую два убийства, мистер Аксенов…

— А мне-то что?

Русский, похоже, начинал злиться, но как раз в этот момент дверь отворилась и вошел Гудир с двумя стаканчиками кофе.

— Черный, два сахара. Правильно? — спросил он, ставя один из них перед Аксеновым. — С молоком, без сахара…

Второй стаканчик оказался перед Шивон. Она кивнула в знак благодарности, потом чуть заметно дернула головой в сторону. Гудир понял намек и, сложив руки перед собой, занял позицию у дальней стены.

Аксенов затушил сигарету и достал новую.

— Когда вы отправились на вечер Федорова во второй раз, вы прихватили с собой вашего клиента, Андропова, — сказала ему Шивон.

— Разве? — притворно удивился русский.

— Так показывают свидетели.

Аксенов в третий раз повел могучими плечами и скорчил недовольную гримасу.

— Вы хотите сказать, этого не было? — спросила Шивон.

— Я ничего не хочу сказать.

— Это я заметила, — кивнула она. — В таком случае встает законный вопрос: что вы скрываете?

— Я ничего не скрываю.

— Вы работали в тот вечер, когда был убит Федоров?

— Я не помню.

— Не помните? Странно. Ведь это было чуть больше недели назад…

— Иногда я работаю по вечерам, иногда — нет.

— В тот день Андропов был у себя в отеле. В баре у него была назначена встреча…

— Ничего не могу вам про это сказать.

— Зачем вы ходили на эти поэтические вечера? — спросила Шивон, доверительно понижая голос. — Может быть, это Андропов вас просил? В смысле — просил туда отвезти…

— Довольно ходить вокруг да около! Если я нарушил закон — так и скажите.

— Вам так хочется, чтобы я предъявила вам обвинение?

— Мне хочется поскорее убраться отсюда.

Его пальцы, сжимавшие сигарету, начали чуть заметно подрагивать.

— Вы помните вечер в Поэтической библиотеке? — спросила Шивон, продолжая говорить негромким, уверенным голосом. — Помните человека, который записывал выступление Федорова? Его тоже убили.

— Я всю ночь оставался в отеле.

— «Каледониан»? — не поняла Шивон.

— «Глениглз», — поправил Аксенов. — Вечером, когда случился пожар, я был в «Глениглзе».

— На самом деле пожар произошел утром.

— Утром… вечером… какая разница?! Я всю ночь оставался в отеле!