Книга За гранью, страница 49 – Питер Робинсон

— Понимаю, — кивнул Бэнкс. — Мистер Бригхаус…

— Джеф. Пожалуйста, зовите меня Джеф.

— Хорошо, Джеф, — согласился Бэнкс, предпочитавший обращаться к людям по имени, поскольку это каким-то необъяснимым образом давало ему превосходство над подозреваемым, кем Джеф Бригхаус, несомненно, являлся в его глазах.

— Как долго вы знаете мистера Пэйна?

— Почти два года, мы познакомились сразу, как он начал работать в нашей школе.

— До этого он работал учителем в Сикрофте, верно?

— Да, насколько мне известно.

— Тогда вы не были с ним знакомы?

— Нет. Разрешите поинтересоваться, в каком он состоянии?

— Он в реанимации, пока держится.

— Отлично. Ой, я не то хотел сказать… Как все это тяжело. Я до сих пор не могу в это поверить. Чего вы от меня ждете? Этот человек как-никак мой товарищ, и не важно… — Бригхаус поднес кулак ко рту и прикусил костяшку. Казалось, он вот-вот расплачется.

— Не важно, что он сделал?

— Я хотел сказать, что… Я растерялся, простите.

— Понятно. Но мне необходимо выяснить все, что возможно, о Терри Пэйне. Чем вы занимались вместе с ним?

— В основном ходили по пабам. Мы никогда не пили помногу. Во всяком случае, я.

— Пэйн был алкоголиком?

— До недавнего времени нет.

— Вы пытались говорить с ним об этом?

— Да, и не раз. Когда он пьяным садился в машину, я пытался отобрать у него ключи.

— Ну и как, получалось?

— Пэйн сильно злился. Однажды даже ударил меня, правда, был тогда почти невменяемым. Пьяный он становился злым.

— Он говорил вам, почему напивается?

— Нет.

— А о каких-то своих личных проблемах?

— Нет.

— А вам известно о других его проблемах, помимо пьянства?

— Он допускал промахи в работе.

То же самое говорил и Найт. Пьянство, скорее, было причиной его опозданий и срывов уроков, чем самой проблемой. Бэнкс догадывался, что Пэйну было необходимо расслабиться после своих «подвигов» до забытья, до беспамятства. Это было сродни желанию преступника быть наконец-то пойманным, потому что у него самого не хватает сил остановиться. Похищение Кимберли Майерс, когда он уже знал, что засветился в полиции из-за номерного знака своей машины, было явно безрассудным поступком. Если бы не лень констеблей Баумора и Синга, он гораздо раньше оказался в поле зрения Бэнкса. Даже если бы вторая беседа с Пэйном не принесла ничего нового, его имя обязательно всплыло бы в Центральной справочной системе МВД сразу же, как только Кэрол Хаусмен ввела бы в нее данные о том, что Кимберли Майерс была ученицей школы в Силверхилле, где учительствовал Пэйн, и о том, что он числился владельцем машины, номерной знак которой заканчивался буквами «KWT».

— В ваших разговорах он когда-нибудь упоминал имя Кимберли Майерс? — спросил Бэнкс.

— Нет. Никогда.

— Вы обменивались впечатлениями по поводу молоденьких девушек?

— Да, но необязательно про молодых. Про женщин мы, конечно, говорили.

— А как он о них говорил? С любовью? С отвращением? Со сладострастием? Со злобой?

Бригхаус на мгновение задумался.

— Мне иногда казалось, — произнес он после паузы, — что Терри относился к ним свысока, с пренебрежением, как будто он господин, а они все должны ему подчиняться.

— Это как?

— Ну… если он замечал девушку, положим, в пабе, которая ему нравилась, то начинал фантазировать, как бы славно он ее оттрахал: привязал бы к кровати и… до потери сознания. Я не ханжа и не блюститель нравов, но это было уж слишком.

— Может, это обычная мужская бравада?

Бригхаус удивленно поднял брови:

— Вы думаете? Не знаю.

— Кстати, о мужской браваде, вы давали Терри видеофильмы?

Бригхаус отвел глаза:

— Какие именно?

— Порнографические.

Человеку с таким багровым лицом, как у Бригхауса, покраснеть было невозможно, но Бэнкс готов был поклясться, что его собеседник покраснел.

— Ну, может быть, несколько фильмов мягкого порно. Ничего такого, что продается из-под прилавка или выдается напрокат в ночном магазине. Я и другие фильмы давал ему. О войне, фильмы ужасов, фантастику. Терри большой любитель кино.

— А собственноручно снятых фильмов вы ему не давали?

— За кого вы меня принимаете?

— Мы пока еще не решили, Джеф. У Терри была видеокамера?

— Насколько я знаю, нет.

— А у вас?

— Нет. Моих способностей в съемке хватает лишь на то, чтобы пользоваться мыльницей.

— Вы часто бывали у него дома?

— Нет, только иногда.

— Вы когда-нибудь спускались в подвал?

— Нет. А зачем?

— Вы в этом уверены, Джеф?

— Господи, конечно, уверен. Как вы могли подумать?..

— Предупреждаю: сейчас наши судмедэксперты самым тщательным образом исследуют подвал дома Терри.

— Ну и что?

— А то, что первое правило, которым руководствуются при осмотре места преступления, гласит: любой, кто был там, оставляет что-то и что-то уносит с собой. Так что, если вы были там, мы обязательно выясним это. Я не хочу подозревать вас только потому, что вы скрыли от меня факт посещения подвала по какой-нибудь невинной причине, ну, к примеру, просмотра вдвоем порнофильма.

— Я никогда не спускался туда.

— Хорошо. Проверим. Скажите, случалось ли вам вдвоем снимать женщин?

Глаза Бригхауса замерли на бунзеновской горелке, он взял в руки штатив с пробирками и стал машинально вертеть их.

— Мистер Бригхаус… Джеф? Это важный вопрос.

— Мне так не кажется.

— Позвольте мне судить об этом. Если вы стараетесь выгородить Терри, то напрасно. Ваш друг находится в больнице в состоянии комы. Его жена лежит в той же больнице с серьезной раной головы, которую нанес ей именно он. А мы обнаружили в подвале их дома тело Кимберли Майерс. Вы помните Кимберли? Вы, наверно, преподавали в ее классе? Я только что был на вскрытии одной из предыдущих жертв и до сих пор еще не пришел в себя. Я мог бы продолжить, но думаю, вы вряд ли захотите узнать подробности.

Бригхаус глубоко вздохнул. На щеках и на лбу у него появились небольшие пятна, несколько более бледные, чем основной багровый фон, — казалось, будто часть красноты сползла с его лица.

— Ну хорошо. Да, было. Один раз.

— Расскажите, как все происходило.