Онлайн книга «Террористы»
— А зачем им состоять в родстве? — спросил судья, несколько сбитый с толку. — На это не так-то просто ответить, — сказал Рокотун. — Разговаривать с адвокатом Роксеном — все равно, что толковать с муравейником, — сообщил Бульдозер. И снова обратился к своим бумагам, время от времени делая заметки или всплескивая руками; он не поднял головы, даже когда председательствующий вдруг спросил: — А какое отношение это имеет к рассматриваемому делу? — Я бы, пожалуй, сказал, что и на этот вопрос непросто ответить, — отозвался Роксен. После чего внезапно указал незажженной сигарой на свидетеля и инквизиторским тоном спросил: — Вы встречали Ребекку Линд? — Да. — Когда? — Примерно с месяц назад. Эта молодая женщина приходила в главную контору банка. Кстати, она была одета так же, как сейчас, но у нее на руках был грудной ребенок, вернее, не на руках, а на каких-то ремнях. — Вы ее приняли? — Да, у меня как раз было несколько свободных минут, и к тому же меня интересует современная молодежь. — Особенно ее женская половина? — А хоть бы и так? — Сколько вам лет, господин Бундессон? — Пятьдесят девять. — Зачем приходила Ребекка Линд? — Занять денег. Она явно не разбиралась даже в простейших финансовых вопросах. Кто-то сказал ей, что банки дают деньги взаймы, вот она и пошла в ближайший крупный банк и попросила, чтобы ее принял директор. — Что же вы ответили? — Что банки — коммерческие предприятия, дают деньги в долг только под проценты и под надежное обеспечение. Она ответила, что у нее есть коза и три кошки. — Зачем ей понадобились деньги? — Чтобы поехать в Америку. Куда именно, она не знала, не знала также, что будет делать, когда приедет туда. Но у нее, по ее словам, был записан один адрес. — О чем еще она спрашивала? — Есть ли другие банки, не такие коммерческие, как остальные. Чтобы они принадлежали народу и простые люди могли обратиться туда за деньгами. Я сказал — больше в шутку, — что Кредитный банк формально принадлежит государству, то есть народу. Ее как будто устроил этот ответ. Рокотун подошел вплотную к свидетелю, приставил кончик сигары к его груди и спросил: — Вы говорили еще о чем-нибудь? Директор Бундессон промолчал. Наконец судья напомнил ему: — Вы принесли присягу, господин Бундессон. Но вы не обязаны отвечать на вопросы, которые уличали бы вас в преступных действиях. — Говорили, — неохотно произнес Бундессон. — Молодые девушки симпатизируют мне, и я им симпатизирую. Я вызвался помочь ей разрешить самые неотложные проблемы. Он оглянулся на присутствующих и зафиксировал уничтожающий взгляд Реи Нильсен и лоснящуюся плешь углубленного в свои бумаги Бульдозера Ульссона. — И что же ответила Ребекка Линд? — Не помню. Да мы с ней все равно не договорились. Рокотун тем временем возвратился к своему столу и, порывшись в бумагах, сообщил: — На допросе в полиции Ребекка показала, что ответила следующим образом: «Плевала я на старых похабников». И еще: «На вас тошно глядеть». — Он громко повторил: — Старых похабников. — И сделал сигарой жест, означающий, что допрос окончен. — Совершенно не понимаю, какое это имеет отношение к делу, — заметил Бульдозер, не поднимая головы. Рокотун пересек зал, наклонился над столиком Бульдозера и сказал: — Судя по всему — и да будет всем известно, — после перерыва господин прокурор занялся изучением досье, которое посвящено некоему Вернеру Русу. У меня вопрос к председательствующему: какое это имеет отношение к рассматриваемому делу? — Интересно, что господин адвокат заговорил о Вернере Русе, — воскликнул Бульдозер, вскакивая на ноги. И, вперив взгляд в Рокотуна, звонко произнес: — Что вам известно о Вернере Русе? — Я попросил бы стороны сосредоточиться на рассматриваемом деле, — сказал судья. Свидетель удалился с обиженным видом. Затем наступила очередь Мартина Бека. Вступительные формальности были те же, но, когда защитник приступил к допросу, Бульдозер явно настроился слушать более внимательно. — Увидев сегодня голубей на лестнице здания суда… — начал Рокотун. Однако терпение судьи было исчерпано, и он перебил его: — Зоологические наблюдения адвоката Роксена уместны в других аудиториях. К тому же я уверен, что господин комиссар ограничен во времени. — В таком случае, — отозвался Рокотун, — буду краток. Вчера до меня дошло, не посредством голубиной почты, а более прозаическим и медленным путем, а именно с простой почтой, что Верховный суд отказал некоему Филиппу Труфасту Мауритсону в пересмотре его дела. Возможно, господин комиссар помнит, что года этак полтора назад Мауритсон был осужден за убийство в связи с вооруженным налетом на банк. Обвинителем по делу был мой, я бы сказал, не такой уж ученый друг, Стен-Роберт Ульссон, который тогда носил звание казначейского прокурора. На мою долю, как это бывает подчас с людьми моей профессии, выпала неблагодарная и морально обременительная задача защищать Мауритсона, который, несомненно, представлял собой то, что в обыденной речи принято именовать преступником. Теперь я хочу задать один-единственный вопрос: считает ли комиссар Бек, что Мауритсон был виновен в ограблении банка и в связанном с этим убийством, и что проведенное прокурором Ульссоном расследование было удовлетворительным? — Нет, — ответил Мартин Бек. Хотя щеки Бульдозера внезапно порозовели в тон сорочке, еще больше оттенив чудовищный галстук с золотистыми русалками и пляшущими таитянками, он весело улыбнулся и сказал: — Я тоже хотел бы задать один вопрос. Комиссар Бек принимал какое-либо участие в расследовании убийства в банке? — Нет. Бульдозер Ульссон хлопнул в ладоши и самодовольно кивнул. Мартин Бек покинул свидетельское место, сел рядом с Реей и взъерошил ее белокурые волосы, на что она ответила ему кислым взглядом. — Я ожидала большего, — сказала Рея Нильсен. — А я — нет, — отозвался Мартин Бек. Глаза Бульдозера Ульссона чуть не выскочили из орбит от любопытства. Рокотун, казалось, ничего не замечал. Слегка прихрамывая, он подошел к окну за спиной Бульдозера и написал пальцем на пыльном стекле: ИДИОТ. Потом сказал: — В качестве следующего свидетеля я вынужден пригласить полицейского. — Сержанта полиции, — поправил его помощник судьи. |