Онлайн книга «Запертая комната»
«Да уж, это верно», — сказал себе Мартин Бек. — Вы правы, — продолжал он вслух. — Я занимаюсь по большей части насильственными преступлениями. Преднамеренные и непреднамеренные убийства. — Чего нет, того нет. За последние три года даже ни одной драки не было. Правда, зимой кто-то взломал дверь на чердак и утащил разный хлам. Пришлось обратиться в полицию, страховые компании этого требуют. Из полиции никто не пришел — им некогда было, — но страховку я получила. Главное — формальность соблюсти. Она почесала затылок: — Ну, так что тебе надо? — Потолковать об одном из жильцов. — Из моих жильцов? Она нахмурилась. В интонации, с которой было произнесено слово «моих», сквозило удивление и беспокойство. — Из бывших жильцов, — пояснил он. — В этом году только один переехал. — Свярд. — Правильно, жил у меня один по фамилии Свярд. Переехал весной А что с ним? — Умер. — Его убили? — Застрелили. — Кто? — Возможно, самоубийство. Но мы в этом не уверены. — Послушай, а нельзя нам разговаривать как-нибудь попроще? — Пожалуйста. Что вы подразумеваете? Чтобы я тоже перешел на «ты»? Она пожала плечами: — Терпеть не могу официальный тон, тоска смертная. Нет, конечно, я могу быть весьма корректной, если необходимо. А могу и пококетничать — принарядиться, накрасить губы, подвести глаза. Мартин Бек слегка растерялся. — Чаю хочешь? — вдруг предложила она. — Отличная штука — чай. Он был не прочь, однако ответил: — Зачем же столько хлопот, не надо. — Пустяки, — возразила она. — Вздор. Погоди малость, я и поесть что-нибудь придумаю. Горячий бутерброд будет очень кстати. От ее слов у него сразу разыгрался аппетит. Она продолжала говорить, предваряя его отказ. — От силы десять минут. Я постоянно что-нибудь стряпаю. Это так просто. И даже полезно. Почему не доставить себе удовольствие. Когда на душе совсем погано, приготовь что-нибудь вкусненькое. Вскипячу чайник, хлеба поджарю, а там можно и потолковать. Мартин Бек понял, что отказываться бесполезно. Видно, эта маленькая женщина не лишена упрямства и силы воли, умеет на своем настоять. — Спасибо, — покорно произнес он. Она уже действовала. С шумом, с грохотом, но толково и быстро. Мартин Бек никогда еще не видел такой сноровки, во всяком случае в Швеции. Семь минут ушло у нее на то, чтобы приготовить чай и шесть ломтей поджаренного хлеба с тертым сыром и кружками помидора. Пока она молча трудилась, Мартин Бек пытался сообразить, сколько же ей все-таки лет. Садясь напротив него, она сказала: — Тридцать семь. Хотя большинство находят меня моложе. Мартин Бек оторопел. — Как ты угадала?.. — А что, ведь верно угадала? — перебила она. — Ешь. Бутерброды были очень вкусные. — Я вечно голодная, — объяснила Рея. — Ем десять, а то и двенадцать раз в день. — Обычно у людей, которые едят десять, а то и двенадцать раз в день, возникают проблемы с весом… — И ни капельки не толстею, — сказала она. — А хоть бы и потолстела. Плюс-минус несколько килограммов ничего не меняют. Во всяком случае, я не меняюсь. Правда, если не поем, огрызаться начинаю. Она живо управилась с тремя бутербродами. Мартин Бек съел один, подумал и взял второй. — Похоже, у тебя есть что сказать о Свярде, — сказал он. — Пожалуй… Они понимали друг друга с полуслова. И почему-то это их не удивляло. — У него был какой-нибудь заскок? — Вот именно, — подтвердила Рея, — с причудами мужчина, большой оригинал. Я никак его не могла раскусить и была только рада, когда он переехал. Что же с ним все-таки приключилось? — Его нашли в его квартире восемнадцатого июня. Минимум полтора месяца пролежал мертвый, а то и больше. Вероятно, два. Она поежилась. — Кошмар. Пожалуйста, не надо подробностей. Я слишком впечатлительна, чтобы всякие ужасы слушать. Потом еще приснится… Он хотел сказать, что она может быть спокойна на этот счет, но понял, что в этом нет надобности. Тем более, что она уже продолжала: — Одно могу сказать тебе точно. — Что именно? — В моем доме ничего подобного не случилось бы. — Это почему же? — Потому что я бы этого не допустила. Она подперла ладонью подбородок, так что нос оказался между средним и указательным пальцами. У нее был довольно крупный нос, руки крепкие, ногти острижены. Глаза строго смотрели на Мартина Бека. Вдруг она поднялась и подошла к полке. Покопалась, отыскала спички, сигареты и закурила, глубоко затягиваясь. Потом потушила сигарету, съела еще один бутерброд и, понурила голову, положив локти на колени. Наконец подняла взгляд на Мартина Бека. — Может быть, я не упасла бы его от смерти, но, во всяком случае, он не пролежал бы так два месяца. И двух дней не пролежал бы. «Да уж наверно», — сказал себе Мартин Бек. — Квартиросдатчики в этой стране, — продолжала Рея, — последняя сволочь. Что поделаешь, строй поощряет эксплуатацию. Мартин Бек прикусил нижнюю губу. Он ни с кем не делился своими политическими взглядами и вообще избегал разговоров с политической окраской. — Что, не надо о политике? — спросила она. — Ладно, не будем ее трогать. Но так уж вышло, что я сама оказалась в числе квартиросдатчиков. Чистая случайность — наследство… Кстати, дом совсем неплохой, но, когда я сюда переехала, жуть что было, крысиная нора. Мой дорогой родитель за последние десять лет, наверно, ни одной перегоревшей лампочки не сменил, ни одного стекла не вставил. Сам-то он жил в другом конце города и только об одном заботился: собирать квартирную плату да вышибать жильцов, которые не могли заплатить вовремя. Потом превратил квартиры в общежития для иностранных рабочих и вообще тех, кому некуда деться. И драл с них втридорога, благо у них не было выбора. Таких сквалыг в городе хватает. Кто-то отворил наружную дверь и вошел, но Рея никак не реагировала. В дверях кухни появилась девушка в рабочем халате, с узелком в руке. — Привет, — поздоровалась она. — Можно, я попользуюсь стиральной машиной? — Конечно. Девушка не обращала внимания на Мартина Бека, но Рея сказала: |