
Онлайн книга «Чародей»
![]() — Думаешь, ты смог бы такой размахивать? — Он страшно сильный, Вил, — преданно заявила Этела. — Да нет, — сказал Тауг девочке. — И я далеко не такой сильный, как твои друзья. К великому моему сожалению. — Приходи к нам работать, — сказал Вил. — К счастью, мне не придется. Мать Этелы здесь? Мне бы хотелось поговорить с ней. — В доме. Я провожу тебя. — Он провел Тауга и Этелу в глубину кузницы, мимо штабелей огромных киркомотыг и лопат, и открыл дверь, достаточно большую для самого могучего ангрида. Когда они вошли в дом, Тауг заметил: — Вы работаете допоздна. — Приходится. — Раб закрыл за собой дверь и протянул руку. — Я Вил. — Тауг. — Тауг взял протянутую руку, говоря себе, что любая боль, которую он испытает от пожатия Вила, будет заслуженной; что будущий рыцарь должен быть не слабее любого кузнеца. — Крепкий парень. Ты вполне мог бы махать молотом. Тауг поблагодарил его. Вил понизил голос: — Ты ведь не слепой, верно? Ну вот, он выдал себя. — Да, — сказал Тауг. — Ангриды не брали меня в плен. Я зрячий. — Пытался одурачить нас. — Да, — повторил Тауг. — Глупо с моей стороны. — Он из замка, — вставила Этела. — Один из людей короля Арнтора? — Я никогда не видел короля, — признался Тауг, — но я действительно его подданный. — Мы тоже были его подданными. Все мы. — Пустые глазницы Вила смотрели в точку пространства, находящуюся левее и ниже лица Тауга, но рука уверенно нашла его плечо. — Я родился в Гленнидаме, — сказал Тауг. — Впервые о таком слышу. — Наша деревня совсем маленькая. — Тауг немного помолчал. — Мы хранили секреты вольных отрядов — снабжали разбойников пищей, пивом и всем прочим, поскольку они обещали защищать нас. Иногда они просто у нас отбирали. — Вы почитали нас, — раздался новый голос, — поскольку Дизири сделала для вас доброе дело, когда предложила спрятать ваших детей от ангридов-налетчиков. — Баки? Из темного угла выступила эльфийская дева в обличье женщины из человеческого племени, с волосами такими рыжими, что казалось, они светятся в полумраке и время от времени трепещут, словно языки пламени. — Это… это мой друг, Этела. — Тауг сглотнул, глубоко вздохнул и с трудом продолжил: — Уверен, она станет и твоим другом тоже. Баки, эту девочку зовут Этела, я веду ее домой, к матери. Я собираюсь взять Этелу в замок и накормить, коли мать позволит. А это Вил. Он здесь работает, и я уверен, он замечательный кузнец. Тебе же нравятся кузнецы? — Почему она голая? — спросила Этела. — Я сестра Баки, и я люблю кузнецов. — Она пробежала пальцами по руке Вила. — Руки у кузнецов крепкие, как наковальни. Ты куешь мечи, Вил? — Не… — У него сорвался голос. — Не очень хорошие. — Если хочешь, я научу тебя, как выковать меч, которым можно расколоть боек молота. Тауг притянул к себе Этелу: — Где твоя мать? — Думаю, в следующей комнате, подслушивает. — Правда? С чего ты взяла? — Просто я так думаю, и все. Тауг кивнул: — Давай выясним. Оставив Ури в объятиях Вила, они торопливо прошли через кухню. В следующей комнате находился камин — маленький, просто крохотный, по меркам замка Утгард, но все равно значительных размеров. В нем дотлевали угольки, и две рабыни спали на теплой золе. Третья — бледнолицая черноволосая женщина в драном черном платье — сидела, неестественно выпрямив спину, на высоком табурете. В тусклом свете от камина ее широко раскрытые глаза казались темными, как сливы. — Вот моя мама, — объявила Этела. Тауг прочистил горло. — Рад с вами познакомиться, мадам. Я оруженосец Тауг. Женщина не пошевелилась и не промолвила ни слова. — Я нашел Этелу в Утгарде — я имею в виду, в городе, — совсем одну. С ней могло что-нибудь случиться. Не зная, слышит ли его женщина, Тауг умолк. Она не издала ни звука. Тягостную паузу заполнила Этела: — И чуть не случилось. — Поэтому, — кивнул Тауг, — я привел ее домой. Но она замерзла и голодна, и потому я бы хотел взять вашу дочь в замок и накормить, коли вы не возражаете. Таугу показалось, что голова женщины чуть изменила угол наклона, буквально на волосок. — К вашему королю, — с усилием продолжал Тауг. — К королю Гиллингу. Может, я сумею раздобыть для нее еды и одежду потеплее. Одна рука шевельнулась, как шевельнулись бы на слабом сквозняке перья мертвого голубя, и Этела поспешно подошла. Женщина принялась настойчиво шептать, а девочка то и дело повторяла «хорошо, мама» и «да, мама». Потом Этела вернулась к Таугу: — В общем, она разрешила, только нам лучше уйти сейчас же, и побыстрее. Тауг согласился. Он отвел взгляд от охваченной страстью пары на кухне и дернул Этелу за руку, призывая поторопиться. Позади них что-то пробудилось от сна: балки огромного дома заскрипели и затрещали. В кузнице два раба ковали кирку: один держал кусок докрасна раскаленного железа клещами, другой бил по нему молотом, определяя форму заготовки (как показалось Таугу) легким постукиванием. Тауг и Этела стремительно прошли мимо, и если двое у наковальни услышали шаги, то никак не показали этого. — Что тебе сказала мама? — спросил Тауг, когда они трусцой припустили по улице. — Идти быстро! — Я знаю, но что еще? — Хозяин проснулся, — задыхаясь, проговорила Этела. — Если он услышал вас… Остальные слова заглушил дикий рев, раздавшийся позади. Обернувшись, Тауг мельком увидел ангрида, чудовищно толстого и высокого, с тремя руками. Подхватив Этелу, словно куклу, Тауг бросился бежать во весь дух, но в следующий миг взлетел в воздух, пойманный громадной лапищей за плащ сзади. Несколько мгновений, показавшихся ему вечностью, он лихорадочно пытался вытащить руки из прорезей, молясь о том, чтобы плащ порвался и он освободился. Еще две огромные лапищи сомкнулись у него на поясе. Ангрид заговорил. (Или он считал, что заговорил.) Тауг слышал лишь голос дикого зверя: громоподобное рычание, которое обратило бы в паническое бегство самого огромного медведя из всех, когда-либо бродивших по белу свету. Тауг испустил пронзительный вопль, и впоследствии повторить все, что он прокричал потом, — все клятвы, данные Оргу или любому оверкину, который пришлет на помощь Орга, — он мог не успешнее, чем воспроизвести обращенные к нему тогда слова Логи. |