Онлайн книга «Эксперимент»
|
Только никуда я не пойду. И не встану. Я не могу вставать. И не хочу. Пускай смерть будет быстрой. Пусть он застрелит меня в спину из пистолета. Ну в крайнем случае ножом. Только не бить снова. Не надо бить! Я ведь ничего плохого вам не сделал. Никому ничего плохого не сделал! «Но вы поймите, эта обстановка…» «Но, может быть, еще раз… последний…» «Ей ты тоже ничего плохого не сделал. И многим другим, кто приходил до нее — тоже». Почему я не могу просто отключиться и уснуть? Ведь насколько легче было бы! Почему?.. Зачем мне сейчас этот дурацкий, бессмысленный, постоянный сознательный самоконтроль? «Потому что наличие сознания отличает человека разумного от…» К черту! Откуда-то слева доносится странное шипение. Что это? Уже сильнее, громче… Господи, только бы не змея! Ненавижу змей… «Говори уже тогда прямо — боюсь змей! Сам себе-то ты можешь это сказать!.» Но откуда здесь взяться ядовитой змее? «А что мешает этому Чудному посадить в подвал ядовитую змею?!» Нет, господи! Только не так! Только не так! Не хочу! Ближе, еще ближе… «Не стреляйте в пианиста — он играет, как умеет». «Не стреляйте…» Не знаю, откуда берутся силы, но я откатываюсь вправо — один раз, другой… Что-то хрустнуло — кажется, ребро сломал. «Одним больше, одним меньше — не все ли равно теперь?» Шипение становится громче и агрессивнее. Сердце бешено колотится в груди, каждый вдох и выдох причиняет боль. Но ведь, в конце концов, зачем я нужен этой дурацкой змее? Что она получит с того, что меня укусит? Да ничего. Тогда зачем ей меня кусать? Да низачем. Логика, однако! «Человеческая логика. А какая логика у змеи?» Лучше не шевелись. Может, не обратит внимания и проползет мимо? А не все ли равно, умереть сейчас или через несколько часов? Даже лучше, если это будет сейчас. Тогда уже никто не успеет мне ничего поотрезать. Разве что на трупе. «…трупе… Ты — труп. Представляешь картинку?» Что-то опускается мне на правую щеку… — А-а-а-а!.. Идиот, зачем кричать, зачем, зачем!.. Поздно! Да и нет никакой разницы. Шипение становится громким, просто оглушительным. Да какое там шипение — больше похоже на… стрекотание… …сверчка? Дергаю головой, и что бы это ни было, но оно исчезает со щеки. В груди что-то падает до самого желудка, ударяет меня изнутри и подымается обратно. Пронесло. Выходит, я принял за змею какого-то маленького, безобидного сверчка! Ха-ха… Вот уж точно — смешно! «Не обманывай только самого себя. Ты хочешь жить! Ты совсем не хочешь, чтобы тебя застрелили сзади из пистолета». «Хочешь жить — но не способен сделать ничего, чтобы бороться за эту жизнь». «Потому что ты — трус! Трус! ТРУС!!! И всю жизнь был трусом! И храбрости твоей хватает только на то, чтобы бросать в глаза всем приходящим к тебе на испытание обвинения в шарлатанстве». Ничтожный трус. Вот она, правда! Тут я осознаю, что плачу. На этот раз — не от боли… Неужели судьба специально, в отместку, уготовила мне это испытание? «Нет никакой судьбы. И ты это знаешь. Есть только двое громил, которые однажды подходят на улице…» На что это опирается моя голова, интересно? Осторожно пододвигаюсь ближе, чтобы можно было дотянуться и пощупать руками. И пальцы нащупывают нечто гладкое, но при этом покрытое чем-то… Чем-то? Волосками, как… ТРУП?! Значит, правда, что я не первый… И тут сознание наконец оставляет меня… * * * — …Не спать! Яркий свет, слишком яркий, чтобы на него смотреть. Не хочу открывать глаза. — Я кому сказал, не спать! Быстро встал, паскуда! Нога прикладывается к моему боку дважды, и дыхание сбивается. Заставляю себя открыть глаза, и вижу большое светлое пятно — наверное, от фонаря. «Солнышко в руках…» — Я должен дважды повторять? «Сейчас кого-то будут убивать», — всплывает откуда-то в памяти. — Не… не… надо… я… сейчас… — Хрыч, ну ты человек или где? Как он встанет, если у него руки связаны? — А вот так и встанет! Гадить умеет, а вставать типа нет? Я кому говорю, педрило! Пытаюсь шевельнуться, изображаю видимость движения. На миг мне удается оторвать спину от пола, и тут же такая боль в груди пронзает меня, что я падаю обратно, и слезы наворачиваются на глаза. — А-а-а! Еще удар… — Не… б-бейте, я… — кашляю, и окончание фразы теряется. — Слыш, Моряк, я придумал. Ща я ему яйца отрежу, он у меня вмиг зашевелится! — А мож не стоит? Чудному не понравится… — Ты помнишь, шо он сказал? Шобы жив остался. Типа он после этого сдохнет? Не сдохнет. Зато выделываться не будет. — А, ладно. Тока ты сам. Я лучше отсюда посмотрю. — Ну как хошь. Я и без тебя справлюсь. Слышь ты, профессор! Зырь сюда. Вона орудие! Я с трудом различаю в его руке что-то блестящее и скорее догадываюсь, чем вижу, что это нож. Но ведь он не сделает этого на самом деле, ведь правда? Правда? …отрезаны уши и еще кое-что… «Не обманывай хотя бы сам себя!» Шум в ушах, и все вокруг становится серым. Вот и конец… Теперь уже все равно… — Эй, ты! Интеллигент! — Я те говорил — не надо… — Не, смотри. Ща очухается! Никаких новых ощущений. Все такая же равномерная боль по всему телу. А может, организм просто перестал воспринимать новую боль, как будто достиг порога, выше которого уже не подняться? Хорошо, что мой желудок давно опустошен… — Ну че ты, дурик? Я ж типа пошутил! На этот раз пошутил. Правда, Моряк? — Ясен хрен — шю-утка! Сначала Чудной все шо надо отрежет, а там уже и мы. Правильно? — Гы-гы. — Ну тащи его сюда. Чудной заждался небось. — Ун момент. Тяжелый, сука! Бля, да ты будешь стоять или нет? А то я ножик далеко не прятал! Хрыч пытается удержать меня на ногах. Я хочу, очень хочу ему в этом помочь, но ноги подкашиваются, не в силах служить опорой моему телу. Нож мелькает в правой руке бандита, но даже его вид не может заставить мой организм сделать то, что я от него требую. |