Онлайн книга «Эксперимент»
|
«Кроме того, чтобы разрушать надежду твоих посетителей?» — Вот, значит, так. Ну, че те еще показать? Хошь, мысли почитаю? Или, там, подвигаю че-нть? Я могу. Хочешь? Хочешь? У меня внезапно появляется озарение: — Не… надо. Я. Все. Подтверждаю. И с шумом выдыхаю воздух. Почему у меня сейчас ощущение, будто я совершил подвиг, хотя на самом деле это предательство? Я ведь только что предал самого себя! — Во как! Интересный ты человек, братан. А как же твои проверки? Какие ж подтверждения без проверок? А? — Я… верю… — слова сами собой приходят в голову, будто кто-то сверху их в нее вкладывает. «Какое там „сверху“! Твой инстинкт самосохранения — вот кто!» — Веришь? И с каких это пор наука принимает что-то на веру? Это до чего ж мы тогда дойдем, а, прохвесор? Куда ж мы скатимся? — Я… верю! — зачем-то тупо повторяю я. — Ну, ладно. Мне-то че? Веришь и веришь. Давай по делу, братан. Бумагу вишь? Небось, и раньше такую видал? Ну так все уже заполнено. Поставь свою закорючку, и всех делов. Чудной тыкает мне бумагу прямо в лицо, и буквы расплываются. Но мне нет нужды ее читать, чтобы понять, о чем идет речь. Это — наш фирменный бланк, и моя подпись на нем будет означать, что результаты опыта подтвердили наличие сверхспособностей у испытуемого такого-то, и я, профессор Бойко, удостоверяю это. Перед глазами стоит картина — как я, весь избитый и окровавленный, прихожу на работу и показываю этот документ нашему директору, он изучает бумажку, мою подпись, и распоряжается, чтобы выдать испытуемому сумму в… Как они будут смеяться, когда я, гроза всех аномальщиков, буду на коленях выпрашивать его признать результаты эксперимента действительными! Чушь. Бред. Абсурд! Но почему-то мне не смешно… — Они вам не поверят, — говорю еле слышно. Чуть позже добавляю: — Они МНЕ не поверят… — А это не моя проблема, братан. Это твоя проблема. Жить хошь? Тогда сделаешь так, шоб поверили. Поверят — будешь жить. Не поверят — не будешь. Понял, да? Неожиданно что-то внутри заставляет меня сопротивляться. Пока я это не подписал — мои слова о подтверждении только слова, не более. А вот когда на документе будет стоять мой автограф… Это будет документальное подтверждение твоего предательства. Пока оно существует только внутри тебя. Но с этой подписью оно выйдет наружу и станет известно всем. «А какая, по сути, разница?» — Че молчишь? Ты тока не думай, шо щас подпишешь, а потом выйдешь и порвешь нахрен. Этот номер не пройдет — понял, да? Мы тебя потом живо найдем и кончим. А на ментов не надейся. Пока они к нам подберутся, ты уже три раза трупаком будешь. Есть вопросы? Подпишешь? Тогда развяжу руки. — Угу. — Хрыч! Он заводит нож за спину, и я чувствую, как веревка сзади разрывается, и мои руки больше ничто не держит. Они свободны. «Свободные руки — разве не этого ты хотел?» Рывком потянуться вверх, достать до шеи моего мучителя Хрыча, схватить его — и душить, душить, ДУШИТЬ!.. Рука слегка дергается — и безвольно опускается, как ветка дерева на ветру. «И кого ты собрался задушить в таком состоянии?» — Держи, — Чудной протягивает мне ручку и чистый листок, — разомни пальцы. Одинокая слеза капает на бланк. — И, эта. Испортишь документ — отрежу ухо. Ты не думай, у меня, если че, еще такие бумажки есть. Нет, не надо, пожалуйста! Я все сделаю, как вы хотите! Сделаю — только дайте немного времени, дайте возможность восстановить руку, и вы получите подпись в лучшем виде. Рука выводит на чистом листе бумаги каракули. Я их не вижу — перед глазами одно большое разноцветное пятно. И слезы все текут и текут… — Ну ты прохвесор прям как баба… Да не боись ты, дурашка! «Не стреляйте в пианиста — он играет, как умеет». — Ну хватит, сойдет уже. Пиши сюда. Тока смотри, как пишешь, а то я тя предупредил. Не беспокойся, Чудной! Я веду ручку медленно, старательно выводя каждый штришок своей подписи, пытаясь при этом унять предательскую дрожь. На последней завитушке рука как назло вздрагивает слишком сильно, и линия уходит не совсем в ту сторону… Или совсем не в ту… — А ну дай гляну… Че так коряво, братан? Это ж не пойдет! Это ж точно никто не поверит! — Я… я старался… — Плохо ты старался, братан. Хрыч! — Ща сделаем! — с готовностью откликается тот. — Нет! НЕТ! НЕ НАДО! Я же не специально, ну пойми, ну ты же человек, в конце концов! Хрыч хватает меня одной рукой за волосы, а в следующий миг я ощущаю прикосновение к уху чего-то острого. Потом оно прижимается сильнее, боль десятикратно отзывается в моем сознании, и все становится серым, как уже было недавно… И снова ледяной душ возвращает мне ощущения. — Эх, прохвесор… И где ты тока такой выискался? Не волнуйсь, он тебе тока кусочек срезал, отрастет. Правда, Хрыч? — Гы-гы! — Вот вишь? А ты в обмороки сразу… Ладно. Сойдет твоя крокозябра. Это ж кто б мог подумать, а? Скока человек ты отсеял своими проверками? А я вот взял да и прошел! Хреновые у тебя методы проверки, братан! Мой метод куда лучше. Правда? Я слушаю все это с полным безразличием, и на последний вопрос только киваю и что-то мычу. Дело сделано. Неизвестно, как все обернется потом, но сейчас это должно закончиться. Я выполнил его требование, я все подтвердил, я поставил подпись — значит, он меня отпустит. Он должен меня отпустить, ведь он хочет получить деньги, а для этого я так или иначе нужен ему живым и желательно здоровым. А иначе зачем было это представление? — Вы двое, пошли вон, — говорит Чудной. — Теперь я… могу идти? — спрашиваю, когда мы остаемся наедине. — Ты погоди, братан. Идти, куда идти? Думаешь, поставил каракуль и отделался? Думаешь, все так просто, да? А шо ты на это скажешь, а, падлюка? Чудной поднимает бумагу перед собой и вдруг стремительно рвет ее пополам, а потом сминает две половины, скатывает в ком и рвет снова… Я тупо смотрю на его действия. Что-то застревает в горле и мешает дышать. Хочу что-то сказать, хочу спросить, почему, зачем он это делает — но слова упорно не желают выходить наружу. Перед глазами только руки Чудного, рвущие на мелкие клочки ненавистный документ, который я только что подписывал с таким трудом. — Оп-па — и нету! Вишь, как оно просто, прохвесор? А ты думал, мне твоя бумажка нужна? Бабки нужны? Да я ж не идиот, братан! Типа я не знаю, что никому ничего ты бы этой бумажкой не доказал? И ты тоже это знаешь. А какого тогда обманул? |