Онлайн книга «Любовь — всего лишь слово»
|
— Хорошо. И не забудь еще: сегодня вечером в одиннадцать. В следующий момент она исчезает. Я подхожу к окну и вижу, как она выходит из башни и уходит вместе с Эвелин и собакой в лес, в осенний дождь, уходит от меня все дальше и дальше, не оборачиваясь. Вот она исчезла между деревьями. Из леса появляются толстый мужчина и толстая женщина, долго рассматривают башню и затем уходят. Вероятно, предупреждение на доске удержало их от осмотра башни. Я сажусь на старый ящик, лежащий здесь, в верхнем помещении башни, прикладываю ладонь к лицу и вновь ощущаю исходящий от нее запах Верениных духов. «Диориссимо». Я должен написать нашу историю, сказала она. Я сделаю это. Сегодня же начну. Боже милостивый, к которому я обращаюсь только, когда мне что-нибудь нужно, когда я о чем-нибудь прошу для себя или других, сделай так, пожалуйста, пожалуйста, чтобы это была хорошая история. 17
Принц Рашид Джемал Эд-Дин Руни Бендер Шахпур Исфагани молится: — О правоверные, ни один человек не должен смеяться над другим, потому что те, над кем смеются, возможно, лучше самих насмешников. И пусть ни одна женщина не высмеивает другую, которая, возможно, лучше ее самой. Не клевещите друг на друга и не давайте друг другу ругательных имен. Усердно избегайте подозрений, потому что некоторые подозрения есть грех. Не ищите в любопытстве своем ошибок других людей и не говорите плохого о других в их отсутствие. Если б кто-нибудь предложил вам есть мясо его мертвого брата? Конечно, вы почувствовали бы отвращение. Поэтому бойтесь Аллаха. Знайте, он всепримиряющ и всемилосерден. О, люди, Аллах создал вас от мужчины и женщины и разделил вас на народы и племена, чтобы вы с любовью могли познать друг друга. Воистину только тот в чести у Аллаха, кто наиболее миролюбив и больше всех проявил любовь. Потому как Аллах есть Аллах и знает сердца всех людей. Это было в 21 час. А в 23 часа я стою под дождем на большом балконе нашей комнаты на втором этаже, и ко мне сквозь ночь из мрака и дождя летит вспышками света послание из виллы над башней: ЗАВТРА… В… ВОСЕМЬ… Я… РАДУЮСЬ… А я сигналю ответ: И… Я… РАДУЮСЬ… ЗАВТРА… В… ВОСЕМЬ… Из тьмы и дождя летят новые сигналы: СПОКОЙНОЙ… НОЧИ… ОЛИВЕР… Я отвечаю: СПОКОЙНОЙ… НОЧИ… МИЛАЯ… Да, я обязательно напишу нашу историю. Я возвращаюсь к себе в комнату. Ной и Вольфганг еще не спят, горит свет, и оба наблюдают, как я снимаю свой халат. — Да ты весь мокрый, — говорит Вольфганг. — Где тебя носило? — Оставь его в покое, — говорит Ной. — Разве не видишь, что с ним творится? — А что с ним? — Не is in love. [86] Yes — I am in love [87] . Завтра в восемь. Верена Лорд. Верена. 18
Первое, что я вижу, входя в виллу, это отцовский Рубенс: этакая толстая светловолосая голая баба, моющая ноги. Картина висит в обшитом деревянными панелями холле виллы господина Манфреда Лорда. Не странно ли? Я нахожу это настолько странным, что совершенно забываю передать открывшему мне дверь слуге, одетому в штаны до колен и черную ливрею, свои упакованные в бумагу цветы. У слуги гладкое продолговатое лицо с холодными, ледяными глазами и настолько тонкими губами, что кажется, будто у него вообще нет рта. Он мал ростом и сухопар, высокомерен и самоуверен. Никакого сравнения с нашим господином Виктором. Тот был просто чудесный малый. И где-то он сейчас служит? Именно этот слуга и садовник с женой ненавидят Верену, думаю я про себя, переводя взгляд с Рубенса на лакея. Она сказала мне об этом в вечер нашего знакомства. В тот вечер, когда я довез ее до дома. Надо поостеречься этого слуги. Дружелюбие, дружелюбие и еще раз дружелюбие. — Пардон, пожалуйста, сударь, ваши цветы… — Ах, да! — Улыбаться, все время улыбаться. — Будьте так любезны. Он так любезен. Он берет у меня завернутые в бумагу цветы. — Большое спасибо, господин… — Меня зовут Лео, господин Мансфельд. — Большое спасибо, господин Лео. — Видно, как приятно ему слышать обращение «господин». Я лезу в карман. — Вот что! Не считайте меня за парвеню. Порой я страдаю идиотской рассеянностью, господин Лео. — Пардон, пожалуйста, что вы говорите, господин Мансфельд! — Нет-нет. Со мной такое уже пару раз случалось в гостях. — Что, пардон, пожалуйста? Кажется, у него это пунктик: его вечное «пардон, пожалуйста». — То, что, уходя слегка под градусом, забывал кое-что оставлять для тех, кто целый вечер трудился для меня и других гостей. Ужасно, правда? Вы, наверно, сегодня сервируете стол? — Да, сударь. — А кто готовил? — Жена садовника. — Могу я вам обоим заранее вручить вот это? Я даю ему тридцать марок. Сначала хотел дать только двадцать. Но тогда ему пришлось бы делить деньги поровну. А так он может взять себе на десять марок больше. Привычка давать чаевые заранее у меня тоже небольшой пунктик. Я всегда так делаю, приходя в гости. Чаще всего я быстренько заглядываю на кухню и сую в ручку поварихе бумажку. Вы сами знаете: часто на вечеринках не хватает льда или содовой. Если же вы заранее сунули кухарке денежку, то она обязательно отложит для вас вазочку со льдом или сифон с содовой… Я еще раз разглядываю этого господина Пардон-пожалуйста. Заполучил ли я теперь в его лице друга? Кто скажет? В дом Манфреда Лорда приходит так много богатых людей… — Что вы, что вы, господин Мансфельд! Я не могу. — А если я вас попрошу? — Ну что же, громадное спасибо. И от фрау Кляйн тоже. Это жена садовника. Он кланяется и улыбается фальшивой улыбкой — пес поганый, шпионящий за Вереной, о котором я должен постоянно помнить. Открывается раздвижная дверь из красного дерева, и появляется хозяин дома. Слуга исчезает. — Мой дорогой Оливер, — вы позволите так себя называть? — я искренне рад приветствовать вас в своем доме! Манфред Лорд приближается ко мне с распростертыми объятьями. Он великолепно смотрится! Мне приходит на ум хирург из одного кинофильма, с шумом движущийся в сопровождении ассистентов и медсестер по коридору к операционной. Он на голову выше меня — этот Манфред Лорд. Его смокинг стоит целое состояние. От его улыбки исходит сияние. Голубые глаза блестят. Белые волосы зачесаны назад, высокий лоб открыт. Этот человек, думаю я, умен и опасен. Его дружелюбие делает его особо опасным. У него тонкий благородный нос и крупный затылок. От него пахнет туалетной водой «Кнайз тен» и богатством, богатством, богатством. У него звучный, очень приятный голос. |