Онлайн книга «Семья Спеллман расследует…»
|
– Я с вас глаз не спущу. Знаю, знаю. Жалкая попытка. Я вышла на улицу и постучала в мамино окно. Та отложила газету, завела машину и опустила стекло. – Изабелл, ты что тут делаешь? – спросила она, изображая удивление. – Я отомщу, – сказала я. В тот день у меня была только одна задача: стряхнуть маму с хвоста. Я поехала в салон красоты, где работала Петра. Припарковалась в двух кварталах от здания салона и вошла через черный ход. Петра составляла расписание на завтра и была рада поболтать. – Я ненавидела эту мерзкую татуировку. Она напоминала мне, как я четыре часа подряд обнималась с унитазом! – По идее все твои татуировки должны напоминать тебе об этом, – заметила я. – Ты просидела с ним полдня. Почему ты его не остановила?! Теперь мне придется всю жизнь смотреть на эту хрень у него на плече! – Всю жизнь? – Ну или сколько-нибудь. Ты должна была ему помешать. – Мне редко выпадает шанс поглазеть на стонущего брата. – Он отказывается ее сводить. – Конечно, он же только что ее наколол. – Это месть, Иззи? – Нет. Это не просто месть, черт подери. Я не остановила его, потому что: а) когда мама увидит наколку, у нее случится истерика и б) Дэвид хотел доказать, что любит тебя. Он мог бы и просто признаться в любви, но ты не представляешь, сколько раз он говорил это другим женщинам. А Пафф – самое наглядное доказательство. Петра хотела еще позлиться. Она и в самом деле ненавидела эту татуировку. Но я была права, и мы сменили тему. – Оливия все еще следит за тобой? – спросила Петра. – Круглосуточно, семь дней в неделю. Можно мне взять твою машину? – У меня ее нет. – А где она? – У Дэвида. – Почему? – Потому что твой папа взял у него машину. – Почему? – Потому что ты выбила фары на отцовской. Я ушла от Петры в блондинистом парике и огромной армейской куртке, которую кто-то забыл в салоне. С тем же успехом я могла надеть иллюминатор на спину. Мама сразу же меня заметила и, пока я шла к машине, забросала вопросами. Мне ничего не оставалось, кроме как измотать ее. Загвоздка была в том, что я и сама нуждалась в отдыхе. Последний раз я смогла нормально поспать у Дэниела в офисе. Значит, туда и поедем. Миссис Санчес была не рада меня видеть. Зато она обрадовалась, когда я сказала, что подожду Дэниела в свободном кабинете, а не в приемной. Старушка любезно отметила, что светлые волосы не соответствуют моему характеру. Из-за усталости я даже не поняла намека. Просто легла в стоматологическое кресло и отключилась. Примерно через два часа меня разбудил Дэниел. – Надо поговорить, – сказал он. Я еще толком не проснулась, но у меня тут же сработал рефлекс на эти слова – в последнее время я слышала их слишком часто. Дэниел хотел не поговорить о наших отношениях, а положить им конец. – О нет! – воскликнула я и встала. – Что такое? – Мне пора бежать! – Куда? – Куда-нибудь! – Изабелл, нам надо поговорить. – Мне не надо. – Значит, мне надо. – Нет. – Да. – Тебе только кажется, что да, а на самом деле нет. – Сядь. – Нет. – Да. – Ни за что. – Мы должны поговорить. – Я только что проснулась. – И?.. – Ты не можешь бросить меня сразу после сна. – Почему? – Потому что тогда я буду всю оставшуюся жизнь ассоциировать дневной сон с нашим расставанием. По правде говоря, разрыв был неизбежен с того дня, когда мы покупали липовый кокаин. Дэниел задался вопросом, сколько подобных спектаклей ждет его в будущем. Если я могу так поступать с родными, то и с ним смогу. Для Кастильо любовь означала доверие и уважение, у Спеллманов все было куда запутанней. Дэниел вышел за мной из офиса, бормоча что-то про мои вечные отговорки. На улице стоял черный блестящий «мерседес» Дэвида, а к нему прислонялся отец, делая вид, что ему плевать на старость, ведь у него есть эта потрясная тачка. По крайней мере, прохожие думали именно так. Печально, что Альберт гордился вовсе не собой, а сыном, у которого была эта потрясная тачка и который мог одолжить ее отцу, если вдруг старшая дочь выбьет фары на двух-трех семейных авто. Однако печальней всего было другое: папа искренне полагал, что если он сядет за руль дорогой и красивой тачки сына, старшая дочь не осмелится ее громить. Да, это было печальней всего. Отец дружелюбно помахал Дэниелу, но тот еще не простил моих родителей и только хило улыбнулся в ответ. Потом заметил мою расколоченную фару. – Изабелл, ты знаешь, что у тебя задняя фара разбита? – Да. – Что произошло? Я открыла багажник и достала молоток. Прежде чем отец успел среагировать, я выбила переднюю фару на машине Дэвида. – Вот что. Отец разочарованно покачал головой. Дэниел пришел в ужас: – Зачем ты это сделала, Изабелл?! – Затем, что он разбил мой задний свет. – А он зачем это сделал? Отец подошел ближе и все объяснил: – Когда следишь за кем-нибудь ночью, проще держать в поле зрения машину с одной задней фарой. – Тогда почему она разбила вам переднюю? – Тут две причины, – сказал папа. – Во-первых, потому что она спятила от злости и теперь хочет нам отомстить. Во-вторых, потому что так ей видно, слежу я за ней или нет. – И долго это будет продолжаться? – спросил Дэниел отца. – Сколько понадобится, – ответил тот и сел обратно в машину. Погоня № 2 Отрешенного выражения на лице Дэниела я не заметила, потому что уже продумывала план бегства. Я села в машину и завела двигатель. Сон должен был обострить мои чувства, но в глубине души я прекрасно понимала: чтобы уйти от отца, придется приложить нечеловеческие усилия. Вполне возможно, что это мне не по зубам. Я проскочила сквозь запруженный бульвар Уэст-Портал и свернула на Оушен-авеню, которая вскоре заметно освободилась. Отец всю дорогу ехал прямо за мной. За шесть лет работы в полиции и двадцать лет частных расследований папа успел попрактиковаться в погонях. Он настигал куда более ловких и бесшабашных водителей, чем я, и знал, что я не стану рисковать своей или его жизнью, поэтому наша гонка была скорее похожа на светскую беседу, нежели на настоящее преследование. |