Онлайн книга «Контрснайпер»
— Личная неприязнь, — послушно подтвердил Сергей. — И угрозы. Он грозился Маринку убить. — А с какой стати? Наумова показала, что с Паленовым к тому времени рассталась, так что… — Давайте не будем, Евгений Борисович, достоевщину в уголовном деле разводить, — перебил Журов. — Наумова свои показания несколько раз меняла, поэтому опираться на них я бы не стал. А вот, например, тот факт, что Роман Паленов угрожал Марине гранатой, подтверждает свидетель Самсонова. И драку в парке Паленов затеял. Так что у Елагина были реальные основания и для ревности, и для личной неприязни. — Но ведь граната была ненастоящая, — робко возразил Краснов. — В гостиницу он вполне мог прийти и с настоящей. Мало ли что у него муляж нашли… Не забывайте, что Роман Паленов входил в группу Седого. У них с оружием и боеприпасами проблем не было… Сергей Сергеевич, а Кленов где был, когда вы в Романа стреляли? — Не знаю. Он потом подошел. — Что значит «потом»? — Я время не засекал. Может, минуты две. Я сам его по рации вызвал, когда все случилось. — Понятно, — Журов повернулся к Краснову: — У вас будут еще вопросы, Евгений Борисович? — А где все-таки гильза? — Откуда я знаю?.. Там где-то валяется… — А у вас, Сергей Сергеевич, есть вопросы? Или, может, просьбы? — Маринку отпустите. — Вообще-то, дело Наумовой уже передано в районное управление внутренних дел, по подследственности. Но я уверен, что в свете вновь открывшихся обстоятельств они выпустят ее на подписку о невыезде. Краснов посмотрел на Елагина с легким сочувствием: — Сейчас я допрошу вас в качестве подозреваемого. Мы обязаны предоставить вам адвоката. У вас есть кто-нибудь или пригласить дежурного? — Приглашайте, — устало ответил Сергей. С улицы через открытое окно ворвались трели автомобильной сигнализации. Олег Паленов, еще не совсем проснувшийся, досадливо поморщился и повернулся на другой бок. И в следующую же секунду до него дошло, что как раз такой сигнал — у его «тойоты», и вчера вечером он не стал загонять ее в гараж, припарковал у дома. Вскочив с кровати, он дернулся к окну. Возле его машины стоял какой-то тип с «Чупа-чупсом» во рту и беспардонно ковырялся в замке водительской двери. — Э! — крикнул Паленов. — Чё надо?! Взломщик на законное возмущение автовладельца никак не отреагировал. Даже головы не повернул. Умолкнувшая было «тойота» вновь разразилась отчаянными воплями о помощи. «Ни фига се… Уже днем, бля». Олег мигом напялил джинсы, схватил рубаху и, наспех сунув ноги в кроссовки, выскочил из дома. На выходе дорогу ему неожиданно преградил тот самый тип с «Чупа-чупсом». И тут же за спиной Паленова вырос другой, появившийся из-за тополя. Как-то все это нетолерантно. — Спокойно, Олежек, без суеты, — произнес первый, оттесняя Паленова внутрь и доставая из кармана удостоверение. — Криминальная милиция, капитан Бухаров. Не слышал о таком? — Ну а если нет? — Ну а если нет — будем знакомы. И по случаю нашего нежданного знакомства в гости тебя хочу пригласить. — У вас что — ордер есть? — Ух, какие ты слова знаешь… Грамотный. Это хорошо, когда человек грамотный. С таким и разговаривать приятней. Нет, ордера у меня нет. Только для задушевного разговора ордер не требуется. Кстати, как юрист юристу, напомню, что грамотнее говорить не «ордер», а «постановление». И если таковое выписано, то уже не разговоры идут, а допросы. И везут на них в наручниках. Улавливаешь разницу? Олег промолчал. — Улавливаешь, — удовлетворенно кивнул Бухаров. — Ну так что — в гости поедешь или наручники доставать? — Зачем было машину ковырять? — ответил Паленов уже без вызова в голосе. — Зашли бы в дом и переговорили бы спокойно. — С машиной твоей ничего не случилось. Я аккуратно. — Погодите. Пойду, переоденусь. — В морге тебя переоденут… — мрачно отозвался Андрей. — Да шучу я, не дрейфь. А переодеваться не надо — не в театр едем. Паленов неопределенно качнул головой и проследовал к милицейским «Жигулям». В машине те не проронили ни слова. Олег попытался поинтересоваться, о чем они собираются с ним говорить, но сидевший рядом оперативник, не ответив, отвернулся к окну, продолжая посасывать «Чупа-чупс». Судя по запаху — апельсиновый. Войдя в кабинет, Бухаров кивнул на свободный стул перед одним из четырех столов. — Устраивайся, покалякаем… О делах наших скорбных, как говорил товарищ Горбатый. Паленов опустился на стул. Оперативник достал из стоявшего за его спиной сейфа черный полиэтиленовый пакет и, приоткрыв, положил его на стол перед задержанным. — Знакомые штучки? — Ну, пистолеты… — Да не «ну, пистолеты», а пистолеты системы Макарова. И не просто пистолеты Макарова, а похищенные в одной из воинских частей. Это уже установлено. Установлено также, в какой именно. В той самой части, между прочим, где у тебя есть знакомые. Фактик этот ни на какие размышления не наводит? — А что, теперь запрещено иметь знакомых в воинских частях? — изобразил удивление Олег. — Упаси господи, — мотнул головой Бухаров. — Сам с вояками пересекаюсь периодически. Здоровы, черти, водку жрать… Только вот незадача: эти пистолеты изъяты у лиц, задержанных в момент совершения незаконной сделки по продаже оружия и боеприпасов. Той самой сделки, в которой принимал участие твой брат. Это что — тоже случайное совпадение? — Думайте, как хотите. Я об этих Ромкиных делах не знал ничего. И меня на этот счет уже допрашивали. — Не знал, говоришь… А Джамала ты тоже не знаешь? — Какого Джамала? Вместо ответа Андрей открыл ящик стола и, достав оттуда фотографию, сунул ее под нос Паленову. — Не знаю, — проговорил Олег, стараясь выглядеть спокойным. — Не видел никогда. — А Виктора Калинина по кличке Седой, который вместе с Романом оружие ингушам толкал, тоже не знаешь и не видел никогда? — Почему? Седого знаю. Но так… «Здрасте» да «до свидания». Выпивали иногда вместе. Как вы с вояками. — И все? — А что еще? Про то, что Седой с Ромкой накануне того дня… ну, когда убили его… во дворе о чем-то разговаривал, я тоже следователю рассказал. О чем говорили — не знаю. Я только в окно видел, как брат следом за ним из дома выскочил, и… — Это все хорошо, — перебил Бухаров, — но меня сейчас не Ромка интересует, а его старший брат. Ты у нас, получается, белый и пушистый, как новогодний снег. Ничего не знал, ничего не видел… |