Онлайн книга «Господин Малоссен»
– Ну хорошо, Тома. Возвращайся в клинику и жди вместе с санитарами. Я скоро приду за тобой. Дай мне ключ от квартиры. Ребенок отрицательно мотнул головой. – Ты забыл ключ? «Нет, – мотнул головой ребенок. – Нет, нет, нет, нет». Как будто он уже не контролировал движения собственной шеи. Постель-Вагнер протянул руку. Он улыбался. – Ну же, Тома. Дверь открылась сама, совсем рядом дрожащий голос произнес: – Доктор? Постель-Вагнер обернулся, не вставая. Над ним склонилась бабушка Тома. Очень старая, очень седая, очень хрупкая и очень бледная. В глазах у нее стоял тот же ужас, что и у внука. Постель-Вагнер вскочил на ноги. Высокая женщина в розовом костюме возвышалась за спиной у старушки. Она медленно позвала ребенка, угрожающе улыбаясь: – То-о-о-ма… Ребенок кинулся к бабушке. – Вот так, – одобрила великанша. Она резко притянула к себе бабушку с внуком и, пятясь задом, вернулась в квартиру. Она держалась очень прямо в своем английском костюме телесно-розового цвета. Высоченная манекенщица в стиле Коко Шанель с побрякивающими на кистях браслетами. – Входите же, доктор, – приветливо сказала она, – и закройте за собой дверь. Постель-Вагнер сделал, как она сказала. Только после того, как дверь закрылась, он увидел у нее в руке револьвер. – Да, вот именно, – сказала женщина, – ждешь племянника, а попадаешь на племянницу. Не могла же я быть одновременно и здесь, и в Бельвиле. Полиция делает успехи по части описания примет. Племянница была высокая, очень, и широкая в кости, с игривой улыбкой на веснушчатом лице, которое озаряли зеленые, необыкновенно ясные глаза. Крашеная блондинка, широкие плечи, удлиненные твердые мышцы, бойцовские кулаки, мускулистые ноги. «Травести? – размышлял про себя Постель-Вагнер. – Нет… бедра, и кадыка не видно: стопроцентная баба», – решил он. Племянница дотащила бабушку с внуком до небольшой гостиной и знаком велела им сесть на старый диван. Потом сама рухнула в кресло, скрестив свои длинные ноги, и дулом указала судебному медику, куда сесть. Когда Постель-Вагнер устроился, племянница посмотрела долгим взглядом на мальчика и наконец произнесла с искренним сожалением в голосе: – Это очень нехорошо, то, что ты сделал, Тома. У нее был тонкий суховатый мальчишеский голос. – Заманить доктора в ловушку, как не стыдно! Она по-учительски покачала головой. – Почему ты это сделал? Бабушка прижимала к себе малыша, зарывшегося головой ей под мышку. – Смотри на меня, когда я с тобой говорю, Тома. Почему ты это сделал? Ребенок поднял голову, и Постель-Вагнер был озадачен странным выражением его лица: удивление, смешанное с ужасом. Племянница улыбалась ему. – Потому что я тебя попросила? Он кивнул. – Да? – удивилась племянница, вдруг посмотрев на врача, как бы беря его в свидетели. – Да? Значит, если бы я сказала тебе броситься в Сену, ты бы бросился? Ты делаешь все, что тебе говорят, Тома? – Вы сказали… – промямлил несчастный малыш, – бабушка… – Я сказала, что убью твою бабушку, если ты не приведешь доктора, так? Ребенок, громко сопя, подтвердил. – Ну конечно, я бы ее убила, – серьезно согласилась племянница. Потом добавила, наклонившись к мальчику: – Но это не повод предавать доктора. Герой, настоящий герой, скорее пожертвовал бы своей бабушкой, чем предал друга. Они так и делали, герои движения Сопротивления. Доктор – твой друг! Он спас твою бабушку! Он лечил твой палец! Это же твой друг! Настоящий! А? – Да, – выдавил из себя ребенок. – И ты его предал! Я очень огорчена, Тома. И я уверена, что бабушка тоже не одобряет твоего поступка. Не так ли, мадам? «Сейчас я кинусь на нее, – подумал Постель-Вагнер, – и вышвырну в окно, вместе с пушкой и креслом». Он почувствовал внезапный прилив сил и понял, что справится. Но племянница подмигнула ему: – Только пальцем пошевелите, доктор, – и я всажу пулю бабушке в бедро. В конце концов, вы ведь ради нее сюда явились? Она рассмеялась. Очаровательная улыбка. – Это успокоило бы совесть Тома. Она помолчала немного. Потом продолжила, сокрушаясь: – Это ничего, странная у нас молодежь пошла, вы только посмотрите, ну что это такое. Ну о каком будущем тут можно говорить? – Именно, – вмешался Постель-Вагнер, – как насчет будущего? Племянница посмотрела на него, как будто не понимая. Она долго размышляла, потом, не сводя глаз с Постель-Вагнера, продолжила, обращаясь все так же к ребенку: – Знаешь, Тома, не такой уж он хороший друг, твой доктор. Тома украдкой взглянул на Постель-Вагнера. – Он запер моего дядю в холодильник, – сказала племянница. Ребенок молчал. – Что ты на это скажешь? Запереть моего дядю в холодильнике… – Наверное, он умер? – воскликнул мальчик. – Умер? – повторила племянница. – Мой дядя? Нет, нет, он не умер. Зачем ты так говоришь? И добавила: – Люди никогда не умирают, если их по-настоящему любят. Потом она опять нагнулась к ребенку, чеканя каждое слово: – Если твоя бабушка однажды умрет, Тома, значит, ты ее не слишком любил. Руки Постель-Вагнера стиснули подлокотники кресла. – Что, разве не правда? – обращаясь к нему, наивно спросила она. – Разве мы умираем не от ран, нанесенных нашей любви? – Ваш «дядюшка» вас уже третий день дожидается, – отрезал Постель-Вагнер. – Он меня ждет? Лицо племянницы просияло детской улыбкой. – Ну так идемте же! Она вскочила и захлопала в ладоши. – Мы идем? На мгновение Постель-Вагнер застыл в своем кресле. Потом медленно поднялся: – Идемте. – Замечательно! – сказала племянница. Они уже направились вон из комнаты, в коридор, ведущий к выходу, когда племянница весело воскликнула: – А вы сидите, где сидели, да? И не двигайтесь. Или я убью доктора. Договорились? Бабушка и внук молча посмотрели на нее. – Клянусь вашими головами! Она по очереди ткнула им в голову дулом своей пушки. Бабушка и внук вряд ли могли пошевелиться, даже если бы захотели. |