Онлайн книга «Клинический случай»
– Мне больше не к кому было пойти. С кошкой на руках она выходит из комнаты. Через пару минут возвращается с полотенцем, в которое завернуты кубики льда. Накрывает компрессом мой лоб и глаза. – Не холодно? – спрашивает она. – Почему ты отказываешься переспать с Хуаном? С ним все спят. – Даже ты? – Я имел в виду женщин, Эмма. Это потому, что он пишет о спорте? – Нет, потому, что он твой лучший друг. – Хуан – настоящий джентльмен. Он никогда не рассказывает мне о своей интимной жизни. – Тогда откуда ты знаешь, что мы не переспали? – Я у него обманом выведал. – Вот как? – переспрашивает Эмма. – С какой стати? Я украдкой подглядываю из-под полотенца, не обиделась ли она. – Ты же мой босс, а он мой лучший друг, – отвечаю я. – Если у вас наметится что-то серьезное, это затронет мою жалкую маленькую вселенную. Это единственная причина, по которой я хотел выяснить… – Вступаем ли мы в половые отношения? – Что за терминология, Эмма? С уроков биологии? – Ебемся ли мы? – резко уточняет Эмма. – Так лучше? Я сажусь и прижимаю пальцы к ушам, чтобы не вытекли мозги. – Не волнуйся, я не спрашивал Хуана о пикантных подробностях. У тебя есть экседрин? Эмма приносит мне три таблетки аспирина и стакан воды. – Ляг. Тебе станет легче, – говорит она. Растянувшись на диване, я объявляю: – Тебе надо вернуться на курсы медсестер. Ты рождена для этой профессии. – А ты, Джек? Ты сейчас с кем-нибудь спишь? – Что, прости? – Я снова хочу сесть, но Эмма заходит сзади и прижимает мои плечи к дивану. Она говорит: – А что такого? Раз уж ты знаешь о моей интимной жизни… – Нетушки. Я знаю, что ты не спишь с Хуаном, а ты знаешь, что я не сплю с Хуаном. Мы квиты. – Я бы на твоем месте не была так уверена, Таггер. Должен признаться, мне нравится, как Эмма смеется. Мне нравится у нее дома – намного лучше, чем в приемном покое «Милосердия». Мне даже приятно, что она не позволяет мне встать… Боже, Джек, завязывай с этим. Ты не сможешь спасти Эмму, если в самое ближайшее время снова не станешь брюзгливым говнюком из ее рабочих кошмаров. Но когда она извиняется за то, что дала мне по носу, я отвечаю, что заслужил трепку. – Я нехороший человек, – признаюсь я. – Я увидел твои разноцветные ногти, и меня одолела зависть. Потому что глубоко в душе ты творческая личность, беспечная и веселая. А я представить себе не мог, что такое возможно. – Тебе не вредно столько разговаривать? – спрашивает Эмма. – Не могу поверить, что Джей Бернс мертв. Черт возьми, просто в голове не укладывается. Послушай, не хочешь прокатиться? – Джек, уже поздно. Тебе надо отдохнуть. – Надень туфли. И побыстрее. Первыми на место заявились полицейские, затем там побывал кто-то еще. Я показываю Эмме, где желтая полицейская лента, намотанная на ограду пристани, была порвана, а потом неумело склеена. Я срываю ленту, скатываю ее в комок и швыряю в урну. Мы поднимается на борт «Рио-Рио». Кто бы ни обчистил каюту, он был достаточно умен и дождался, пока полицейские придут и уйдут. Здесь царит хаос, но когда я был тут тридцать часов назад, порядка было ни на йоту больше. Порножурналы, коробки из-под пиццы и музыкальные журналы, как прежде, раскиданы по полу. Прибавьте сюда нестираное барахло, вываленное из ящиков и шкафов, и пару емкостей с чем-то весьма неаппетитным в холодильнике. Мы с Эммой спускаемся по узкому трапу и начинаем осторожно прокладывать себе путь через разбросанный хлам. Я иду первым, шагаю осторожно. Эмма бодрится и стискивает мне руку. Первоочередная наша задача – включить кондиционер, потому что в каюте воняет мочой, пивом и грязными носками. – Что мы ищем? – шепчет Эмма. – То, что не нашли плохие парни. Думаю, один человек не смог бы справиться с таким здоровяком, как Джей Бернс. Значит, после того как они обыскали яхту, они отправили ко мне бритого злоумышленника на тот случай, если я выманил – или просто украл – какую-то важную улику. Сорок пять минут мы с Эммой шарим по каюте, но не находим ничего, кроме пакетика с отсыревшей коноплей – очевидно, злодеи решили, что ее уже не раскурить. А вообще-то похоже, что каждый ящик, каждый шкаф, каждый закуток воры уже обшарили до нас, перетряхнув все содержимое. Мы поднимаемся на палубу и, взяв фонарик из запасов Джея, проверяем ведра с наживкой и машинное отделение. С панели над штурвалом свисают провода – судя по всему, плохие парни прихватили с собой оборудование: скорее всего, УКВ-передатчик, эхолот и систему радионавигации. Хотели инсценировать обычную кражу – им явно не удалось. Я показываю Эмме выдранные провода, а затем выключаю фонарик. – И что теперь? – спрашивает она. – Думаю, надо написать некролог. – Джек! – Прости, я забыл. Он не котируется. – Ну разве что короткую заметку в Городские Новости, – говорит Эмма. Извини, Джей, но так обычно и бывает. В газете нет места для второразрядных музыкантов, пусть даже и мертвых. Голова раскалывается. Я аккуратно сажусь у штурвала на палубу яхты Джимми Стомы. Я спрашиваю себя, к чему приведет эта череда кровавых событий, которую я породил, заявившись к Джею Бернсу и пристав к нему с вопросами о тайных музыкальных экзерсисах Джимми. Я помню страх в его залитых алкоголем глазках, когда он спрашивал меня, жив ли еще Билли Престон, и теперь чувствую себя отвратительно – не надо было его дразнить, что он, мол, пережил Франца Кафку и Джона Леннона. Вдруг от всего этого он разволновался не на шутку и совершил необдуманный поступок: например, позвонил Клио Рио, предупредил, что я сую нос не в свои дела. Эмма чихает в темноте. – Извини. Я отвезу тебя домой, – говорю я. – За что ты извиняешься? Это… – Забавно? – Интересно, Джек. Я целыми днями торчу на этих нудных собраниях или сижу, как дура, уставившись в монитор. Я первый раз на месте преступления. – А что, Хуан не водил тебя на матч «Марлинов»? – Давай, смейся. Не каждый… – Что? – Не важно, – отрезает Эмма. – Эй, а может, под баллонами с кислородом? Я навожу фонарик на палубу перед транцем, где в два ряда аккуратно выстроились двенадцать белых баллонов, точно громадные бутылки молока. Вроде бы их никто не трогал – значит, преступников они не заинтересовали. Те, что бы они ни искали, думали, будто оно спрятано в каюте. |