Онлайн книга «Клинический случай»
Он пристально вглядывается в мое помятое лицо: – Слушай, у тебя все в порядке? Выглядишь так, будто скатился по лестнице с третьего этажа. – Со второго, – поправляю я, криво усмехаясь. – И представь себе, я был трезв как стекло. Тут Мириам, врач до мозга костей, понимает: она просто обязана продемонстрировать окружающим, что ее на мякине не проведешь. – Вас избили, Джек, – констатирует она. – Били по лицу. – Да, и не только. – И тут внезапно на меня накатывает усталость. – Пошли, Эмма. Этим двоим пора баиньки. До машины я дохожу с трудом. Эмма велит мне садиться на пассажирское сиденье. Я прижимаюсь липким от пота лбом к стеклу. – Спасибо, что работаешь моим шофером, – говорю я. – Не за что. – Как ты себя чувствуешь? – Лучше, чем ты. Поспи. – Она врач. Мириам. – И по какой-то необъяснимой причине – а может, это побочный эффект сотрясения мозга – я решаю, что Эмма должна узнать: у Хуана высокие требования. Он не спит с кем попало. – Она высококвалифицированный хирург, – прибавляю я. – Она очень симпатичная. И тут у меня вырывается: – Не такая симпатичная, как ты. – Джек, что за бред ты несешь? – Молчу-молчу. Боже, как же мне хреново – это самый неподходящий момент для того, чтобы оказаться наедине с Эммой. Я слаб и могу все испортить. Я прошу ее сделать музыку потише, и она отвечает: «С удовольствием». Это ее приговор «Стоматознику». Мы подъезжаем к ее дому, она вытаскивает ключ из зажигания: – Ты до дома не доедешь. – Отдай мои ключи! Я в порядке. – Не дури! Вот так я снова оказываюсь у нее на диване, с полной пригоршней аспирина и льдом на лбу. Эмма, успев переоблачиться в футболку «Перл Джем», [68] которая ей велика, ходит босиком по дому, выключает свет и проверяет замки. – Джек, – говорит она, – а вдруг они хотят извести всю группу? – Кто? – Смотри, сначала умирает Джимми Стома, теперь Джей Бернс. А вдруг кто-то решил расправиться со всеми «Блудливыми Юнцами»? Эмма ускользает в ванну и из моего поля зрения. Я слышу, как она прилежно чистит зубы. – Фо фы оф эфом фумаеф? – спрашивает она. – Ну, я слышал о том, как губят карьеры, но никогда не слышал, чтобы кто-то хотел порешить целую группу. Эмма возвращается, от нее сильно пахнет мятой. – А кто остался? – интересуется она. – Лид-гитарист умер пару лет назад, значит, только два басиста. – А ударник? – У Джимми их было больше дюжины. В квартире темно, только в комнате Эммы горит ночник. – Возможно, тебе надо с ними поговорить. С басистами, – говорит она. – Когда? В перерывах между покойными раввинами? – Слушай, я дала тебе неделю, чтобы ты разобрался в этом деле. – «Разобрался в этом деле»? Здравствуйте. Я теперь Анджела Лэнсбери? [69] Эмма закатывает глаза и выходит из комнаты. Через минуту она гасит свет. Я глотаю аспирин, не запивая, изнеможенно откидываюсь на подушку и закрываю глаза. Я слышу, как скрипят пружины – Эмма устраивается поудобней. И я шепчу в темноте: – Эй, я так и не ответил на твой вопрос. – Какой? – раздраженно вопрошает Эмма. – Ты спрашивала, сплю ли я с кем-нибудь. Так вот, мой ответ – нет. – Я знаю, – говорит она так тихо, что я едва слышу. – Отдохни, Джек. И я повинуюсь… Я просыпаюсь от ритма чужого дыхания. Льда у меня на лбу уже нет, и мои щеки вытерты насухо. Эмма поправляет одеяло, чтобы прикрыть мне ноги. Заметив, что я шевельнулся, она шепчет: – Это я. – Ты пренебрегла своим призванием. – Закрой глаза. – Сколько тебе лет, Эмма? – Двадцать семь. О боже, боже, боже, боже. – Почему ты спрашиваешь? Хендрикс, Джоплин, Джонс, [70] Моррисон Кобэйн – я хочу выкрикнуть вслух эти имена. Но вместо этого говорю: – Двадцать семь – ничего себе! – Сам ты ничего себе. Не такой уж веселый возраст, как ты помнишь. – Ты шутишь? Это прекрасный возраст! – Я выкинула валиум, – говорит она. – После обеда я вернулась в редакцию и выкинула их в мусорку, все таблетки до единой. Вокруг темно и тихо. Может, она уже вернулась к себе в спальню? – Эмма? – Что? Хорошо. Она не ушла. – Спасибо, что заботилась обо мне сегодня. – Спасибо за приключение, Джек. – Она нагибается и легко касается моих губ поцелуем – будто бабочка крыльями. А затем я снова остаюсь в одиночестве и засыпаю крепким сном без сновидений. 16
Я полностью здоров, даже никакого сотрясения мозга – так сказала мой врач, Сьюзан. Она моложе меня на шесть лет и работает в «смену новичков», по субботам, в больнице в центре города. Мой распухший нос Сьюзан не впечатляет, равно как и шишка на скуле и синяки от костяшек на ребрах. Зато ее заинтересовал рассказ о том, как я получил эти увечья, особенно инцидент с мороженым вараном. Я чувствую, что обязан ее развлекать, ибо она не раз говорила мне, что мои ежемесячные медицинские обследования – пустая трата времени. Но я всегда настаиваю – включая, разумеется, полный хроматографический анализ крови и даже столь популярный осмотр простаты, к которому и собирается приступить доктор Сьюзан. – Не обижайся, Джек, – говорит она, – но я уже устала заглядывать тебе в задницу каждые четыре недели. В этом нет необходимости, как тебе, наверное, уже не раз подсказывали добрые дяди из страховой компании. – Считай, что это моя причуда. И потом, я ведь плачу тебе наличными? |