Онлайн книга «Купание голышом»
– У меня важная встреча по делам. – Это ночью-то? Интересно, что за дело такое. – Клиента охранять, – ответил Тул. Синие глаза Морин заискрились: – Это так интересно, Эрл. Ты каких людей охраняешь? Сановников? Дипломатов? Нет, наверное, дельцов от шоу-бизнеса, точно. – Не то чтобы. – А. – В ее голосе послышалось разочарование. – Щас я доктора охраняю, – сообщил Тул, хотя сам считал, что с Чазом Перроне это просто халтура. – Доктора? Вот это да! – Тока он людей не лечит. Он это, типа, ученый. – Наверное, очень важный человек, раз ему нужна личная охрана, – сказала Морин. – Я б тебе порассказал. – Он сейчас с тобой? Мне бы хотелось с ним встретиться. – Он не чтоб хорош, – возразил Тул, – чесслово. Много о себе думает, но, етить, у ниггеров и мексов, которые для меня помидоры собирали, куда больше мозгов, чем… Костлявый кулак Морин выстрелил Тулу прямо под дых. Он согнулся вдвое и выдохнул, как спустившее тракторное колесо. – Эрл! Как тебе не стыдно! – воскликнула она. – Никогда не говори при мне таких отвратительных слов. Он вцепился в перила кровати и медленно выпрямился. – Что бы сделала твоя мама, – гнула свое Морин, – если б она была жива и это услышала? – Она меня научила, – прохрипел он. – Она и папаша. – Тогда им тоже должно быть стыдно. Вот, возьми, – она взяла со столика бумажный стаканчик, – попей воды. Полегчает. – Етить, – сказал Тул и присосался к стакану. Чокнутая старуха его ударила. За всю свою жизнь он не мог припомнить случая, чтобы кто-нибудь врезал ему и не получил сдачи. Однажды он чуть не покалечил парочку несчастных мексиканцев только за то, что они странно посмотрели на него в винном магазине. Сейчас, глядя на Морин, хрупкую и ломкую, точно осенний лист, Тул понимал, что может убить ее одним пальцем. Но вот что странно: он совсем этого не хотел. И не то чтобы ему приходилось сдерживаться, он просто не хотел причинять вреда этой женщине, несмотря на то, что она сделала. И он не злился, что еще больше сбивало с толку. Он ощущал – сам не зная отчего – только сожаление. Он услышал, как говорит об этом вслух. Морин потянулась и ухватила его за рукав. – Мне тоже очень жаль, Эрл, что я тебя ударила. Это было не слишком по-христиански, – сказала она. – Тебе хватает лекарств? – О да, мэм. Тех пластырей, которые с утра, по-мойму, до выходных хватит. – Знаешь, мой муж был полицейским в Чикаго. – Да, вы грили, мэм. – Однажды он произнес слово «ниггер». Я слышала, как оно сорвалось у него с языка, – сказала Морин. – Он говорил по телефону со своим сержантом или вроде того. Он сказал: «Какой-то ниггер ограбил корейскую бакалейную лавку, и мы его загнали в озеро Мичиган». Когда он повесил трубку, я прикоснулась к его плечу – а он тоже был парень здоровенный, – и сказала: «Патрик, если я еще хоть раз услышу это кошмарное слово, я заберу детей и уеду жить в Индианаполис, к тете Шэрон». И знаешь что? – Он так никогда больше не грил. Она улыбнулась: – Именно, Эрл. Ты веришь, что Господь создал нас всех по образу и подобию своему? – Чё-то я не всегда уверен, – сказал Тул и скрестил руки на животе на случай, если она захочет еще раз ему врезать. – Если честно, я и сама иногда сомневаюсь, – сообщила Морин. – Тут есть одна медсестра, Эрл, и я уверена, ее одолжили прямо в адских глубинах. Она называет нас на «с»! Но знаешь, во что я верю? Можно я тебе скажу? Потом я тебя отпущу. – Конечно, – согласился Тул. – Я верю, что никогда не поздно измениться. Мне восемьдесят один год, но я все еще верю, что завтра могу стать лучше, чем сегодня. Вот во что я буду верить, пока мои завтра не кончатся, – сказала она. – И еще – ты обещал сходить к хирургу. – Да, я помню. – Насчет той пули в твоей сам-знаешь-чем. – Дел было по горло, – сказал Тул. – Послушай меня, юноша. Жизнь слишком коротка, чтобы тащить на своих плечах такой крест. – Да, мэм. – А теперь иди, пока не пропустил свою встречу, – разрешила она. – И будь осторожен. – Не волнуйтесь. – Куда бы ты ни собирался. – Морин покосилась на него. – Иди, Эрл. Она пергаментной рукой указала на дверь и вновь уставилась в телевизор. Тул молчал всю дорогу до Флорида-Сити, и Чаз Перроне был этому рад. Он не думал о встрече с шантажистом, он фантазировал о том, каково это – иметь тринадцать миллионов, в том потрясающем случае, если завещание, подписанное именем Джои, окажется подлинным. Ирония поистине грандиозна, ведь она не оставила бы Чазу ни цента, если бы подозревала его в фальсификации данных по Эверглейдс. Поскольку завещание подписано всего несколько недель назад, оно может оказаться настоящим, только если Джои так ничего и не узнала о сделке Чаза с Редом… А значит, он убил ее без причины – по крайней мере, по неверной причине. От этой мысли закружилась голова и затошнило. Пока не доказано обратное, Чаз решил придерживаться более благовидной гипотезы, что Карл Ролвааг подделал документ, чтобы его запугать. – Я жрать хочу, – проворчал Тул и резко вырулил на парковку закусочной. – Принеси мне колу и картошки, – попросил Чаз. – Сам поди да возьми. Чаз спрятал пистолет под передним сиденьем и последовал за Тулом в ресторан. Чаз умолял и убеждал Реда предоставить другого телохранителя, но Ред отказал, заявив, что Тул надежен, как скала. «Скорее, туп как пробка», – подумал Чаз. Они сидели в кабинке, Тул исступленно грыз сэндвич с индейкой размером с футбольный мяч. – А где пистолет? – спросил Тул, плюясь полупрожеванным латуком. Чаз показал на машину за окном. – Когда-нибудь в людей стрелял? – спросил Тул. – Нет. – А ваще в кого-нибудь стрелял? – В птиц, – ответил Чаз. Ребенком он палил из дробовика по ласточкам и певчим птичкам, которые будили его по утрам. – Нечего баловаться с пушкой, если практики нету, – сказал Тул. – Один тип меня уже подстрелил, больше не надо. – Не беспокойся. На въезде в Национальный парк Эверглейдс лесник поинтересовался, почему у них нет рыболовных снастей и палаток. К его киоску было прикноплено объявление, запрещавшее проносить в парк огнестрельное оружие. |