Онлайн книга «Не остаться одному»
|
Матч так и закончился 2:5 в нашу пользу. Не обошлось без мелких травм, но я вышел целым. – Интересно. – Юджин рассматривал ссадину на левом бедре. – Пыль набилась… А вот интересно, – он несколько раз плеснул водой, – почему ты, Олег, князь? – Его голосованием выбирали, – пояснил лениво Олег, листавший свой блокнот с зарисовками. – Еще в самом начале. – Но вообще-то от тех, кто его выбирал в самом начале, почти никого не осталось, – заметил Фергюс. – Да ради бога, ребята. – Я заложил руки под голову и откинулся на траву. – Кто хочет занять мое место?.. – Всеобщее молчание было мне ответом, и я пожал плечами: – Значит, буду я и дальше мучиться. – А ты, что, недоволен, морда американская? – уточнил Игорь. – Да нет, что ты! – махнул рукой Юджин. – Маль-чиш-ки-и-и-и!!! – заголосила за скалами Ленка Власенкова. – Идите обеда-а-а-а-ать!!! – Твоя надрывается, – толкнул Олега ногой Димка. – Заботится, а не «надрывается», – ответил пинком тот. – Пошли, что ли? – Выходим когда, завтра?.. – Ты моих штанов не видел?.. А, я на них сижу… – А неплохо мы вас раскатали… – Сегодня… Олег, слышь, вечером покажи мне тот прыжок… – Щиколотка болит. Босиком играем, а кто-то так въехал… – Я второй день точилку найти не могу… – У меня чего-то мышцы на спине болят… – А ты попроси Линде, массаж пусть сделает… – Смотрите, смотрите, Раде у нас чего-то возбудился… – Это он на тебя, Анри… – Да пошли вы все… – Интересно, что на обед?.. Я шел вместе со всеми, перебрасывался вполне глупыми репликами – и мне было хорошо. Очень хорошо. * * * – Вьюн над водой, Вьюн над водой, Вьюн над водой, Завивается. Жених у ворот, Жених у ворот, Жених у ворот, Дожидается… Танюшкин голос серебристо вплетался в ночь, чем-то похожий на звездный свет. Все вокруг притихли, даже дыхание затаили, хотя никто, наверное, не взялся бы объяснить, зачем Танюшка начала петь эту старинную свадебную песню… – Вынесли ему, Вынесли ему, Вынесли ему Сундуки, Полны добра… «Это не мое, Это не мое, Это не мое — Это батюшки мово…» Я ощущал песню как оцепенение, в котором нельзя не слушать, – и не сводил глаз с искр костра, переливающихся в волосах Танюшки, с пламени, танцующего в ее глазах… – Вывели ему, Вывели ему, Вывели ему Ворона да ой коня… «Это не мое, Это не мое, Это не мое — Это шурина мово…» Танюшка жестом, который, кажется, не осознавала сама, запустила пальцы в волосы на висках, чуть запрокинула голову… – Вывели ему, Вывели ему, Ой, вывели ему Свет Настасьюшку! «Это вот – мое, Это вот – мое, Это вот мое — Богом сужденное…» Она отпустила волосы, скрестила руки на коленях и, уронив на них голову, ни на кого не смотрела. Я приобнял ее и привалил к себе, ощущая, как Таньку трясет мелкой нервной дрожью. Сергей негромко попросил Игоря: – Давай, Басс… «То не вечер…» – Подпойте, – предложил Игорь, тут же начав: – Ой – то не вечер, то не вечер, Мне малым-мало спалось, Мне Малым-мало спалось, Ой – да во сне привиделось… И разные голоса дружно подхватили старую казачью песню… – А есаул догадлив был — Он сумел Сумел сон мой разгадать… «Пропадет, – он говорил, — Да твоя буйна голова…» – Пропадет твоя буйна голова, – заметил Йенс явно в мой адрес. Я пожал плечами: – Когда-нибудь – да. Я сказал это спокойно. Но внутренне меня вдруг сотрясла нервная дрожь, потому что мысленным взором я увидел свои останки – не труп, нет, труп свой я представлял много раз и никогда особо не боялся, как бы реалистично ни выглядела в моем воображении эта картина. Я представил себе череп. В чьей-то руке, как череп Йорика в руке Гамлета. Когда я прочитал эту вещь, мне было тринадцать, и я долго мучился теми же мыслями, что и принц – не страхом смерти, а именно недоумением… Кто-то найдет мой, мой череп, как я сам много раз находил чужие останки. И ему трудно будет представить, что в этом был мозг, и кость скрывалась под плотью и кожей, и это зеленоглазая девчонка называла красивым… а в пустых глазницах жили зоркие глаза… Меня пугала не мысль о смерти, а именно вот эта картина, нарисованная воображением. Мой череп, лежащий где-нибудь в лесной траве – год, десять лет… Век. – Ты чего дрожишь, Олег? – спросила Танюшка. Она сама уже успокоилась. Я поцеловал ее в висок: – Ничего. Все нормально… Утром выходим! – громко, для всех, сказал я. * * * Три чудовищных столба, упиравшиеся верхушками в небеса, покачивались в синхронном, жутковатом танце. Мы сидели на плоском холме и созерцали торнадо, отмахиваясь от мух, роившихся над нами. Самое интересное, что все были абсолютно спокойны – может быть, потому что от нас ничего не зависело. Жуткое ощущение. Чудовищная масса бизонов лилась вокруг холма, давшего нам пристанище, мимо нас, как река. Бизоны спасались от смерчей. В общей бурой лаве тут и там виднелись другие животные, несшиеся в ту же сторону, что и бизоны. Мимо нас пробежали, распихивая бизонов и ужасающе трубя, даже несколько гигантских дионтериев. Нам бежать было некуда – хорошо еще, что мы успели спастись на этом холме от внезапно разразившегося странного половодья. Конца ему не предвиделось. Олег Крыгин, устроившись со скрещенными ногами на склоне, быстро делал зарисовки в блокноте. Горячий ветер, даже не дующий, а хлещущий в сторону торнадо, шевелил его волосы и страницы блокнота. – Они движутся сюда, – сказала Ленка Чередниченко. И взялась за локоть Сергея. Я присмотрелся. Да, похоже, что это было правдой – смерчи, красиво и вальяжно выгибаясь «в поясе», неспешно, но уверенно шли в нашу сторону. Я оглянулся на своих. Все были по-прежнему невозмутимы, лишь Йенс, достав зачем-то свой меч, улыбался и щурил глаза на смерчи, как на врагов, которых надо одолеть. Ян негромко и без патетики молился. – Торопится время, бежит, как песок… – мурлыкал Игорь. – А красиво, скажи, Олег? |