Онлайн книга «Приключения «Котобоя»»
Прошло ещё два дня. И, наконец, с мачты послышалось: — Земля! Прямо по курсу показался остров, издали напоминавший пасхальный кулич: каменные стены поднимались почти отвесно, а верхушка белела от птиц. Птицы сидели, кружили, ныряли в воду с огромной высоты. И орали. Крик стоял такой, что можно было оглохнуть и в шапке-ушанке. — Это птичий базар, — сказал Котаускас. — Отлично, — обрадовался Афоня. — Обменяем что-нибудь на птичьи яйца. Я вам такой омлет сделаю, пальчики оближете… Когда Котобой причалил к острову, старпом взял сетку для яиц и полез по почти отвесной скале. Афоня добрался до выступа, где лежали несколько гнёзд. Гнёзда были пусты. Чуть выше он увидел семью: двух взрослых птиц и одного птенца… — Привет, бакланы! — поздоровался он. — Сам ты баклан, — сказала одна неприятным голосом. — А мы — кайры! — Что надо? — спросила другая. — Я хочу купить или обменять яйца… Договорить старпом не успел. — Ой, мама, — пискнул птенец. — Он хочет меня съесть… — Вор! Птичий вор! Тысячи птиц набросились на Афанасия. Кайры, гагары, чайки, бакланы… Били клювами и крыльями. Били за компанию. 
Коты не умеют нырять. И ни один из котов не прыгал с такой высоты… Но другого выхода у Афони не было. ПЛЮXX!.. Котаускас приготовился бросить спасательный круг, когда из воды показалась усатая голова с огромными клыками. В лапах, а точнее — в ластах у чудовища, был Афоня. 
— А ну, отпусти его, или я стреляю, — закричал Шустер, наводя на клыкастого гарпунную пушку. — Раз… два… два с половиной… — Если я его отпущу, он утонет, — хмыкнуло чудовище. — А вот ты гарпун свой опусти. Что, я лыжных палок не видел?! Лыжные палки и лыжи морж Федот видел на полярной станции, около которой однажды зимовал. Там его ещё угощали сладким снегом… — Точно, таким, — кивнул Федот, когда его угостили сахаром. В честь спасения старпома раскочегарили самовар. Афоня достал сахар и банку сгущённого молока. Сгущёнка тоже пришлась моржу по вкусу: — И зачем вам этот полюс? Здесь селёдка не хуже, я вам быстро полную сеть нагоню! Коты вежливо поблагодарили, но отказались. — Смотрите, — покачал усатой головой Федот. — Зима будет ранняя и очень суровая. Если передумаете, вы меня всегда на этом месте найдете… Лежбище у Федота было небольшое, как лежанка на русской печке. Но зато отдельное. А за скалами начинался пляж, где ревели, шумели, дрались тысячи его сородичей. — Это у них — семейное, — сказал Федот. — А я — прирождённый холостяк. Морж проводил яхту в открытое море и помахал на прощанье ластой. Полярное лето заканчивалось. С каждым днём становилось всё холодней. И, наконец, Котобой упёрся в льдину. — Эх, немного недоплыли, — вздохнул Шустер. — А ты откуда знаешь? — спросил Афанасий. Мышонок показал на небо: — Видишь, Полярная звезда висит почти над самой головой! И мороз прибавился! Котаускас спустил санки на лёд и стал отвязывать якорь. — Ты чего делаешь? — удивился Афоня. — Я поклялся, что брошу якорь на Северном Полюсе, — буркнул Котаускас. — Придётся тащить его на санках. — У меня есть другое предложение, — сказал Шустер. Корпус яхты помазали рыбьим жиром, и на следующий день, когда вокруг намёрз лёд, её вытолкнуло на поверхность. Нос яхты поставили на сани и надёжно закрепили. Афоня надел на самовар трубу: — Чтобы паровая тяга была, как у парохода. Ну, и теплей будет! Котаускас приказал поднять паруса. И Котобой полетел по льду. — Вот это скорость! — кричал Шустер. — Миль сорок, не меньше! — Сорок семь, — определил на глазок капитан. Мачта Котобоя смотрела точно на Полярную звезду. — Бросай якорь! — скомандовал Котаускас. — Полюс! Рыбу ловили старинным зимним способом. Коловоротом просверлили лунки, и пропустили под ними сеть. Когда на следующий день стали её тащить, сначала решили, что сеть примерзла… — Ёксель-моксель-таксель-брамсель! Такой жирной селёдки коты не видели никогда. Вскоре трюм Котобоя был набит под завязку. И рыбаки ликовали. Беда подкралась незаметно. Первым её, точней — его, увидел Шустер. — Полундра! — пискнул он и взлетел на мачту. Огромный белый медведь доедал оставшуюся на льду рыбу и, втягивая носом воздух, мрачно смотрел на яхту. — Российское рыболовное судно Котобой приветствует вас, — мужественно произнес Котаускас. — Мы рады… — Гыррр… Хыррр… Жыррр! 
Прорычав что-то неразборчивое, медведь с угрожающим видом двинулся к яхте. Поняв, что дело плохо, Котаускас бросился к гарпунной пушке: — Афанасий, руби якорь! Шустер, парус! Выстрел из пушки вреда не причинил, а только разозлил зверя. Поняв, что добыча уходит, медведь бросился наперерез. Котобой набирал ход. Но слишком медленно. — Бросай селёдку! — завопил Афоня и кинул в медведя рыбиной. Котаускас швырнул ещё одну и попал хищнику точно в морду. Пока тот раздумывал, подобрать селёдку или продолжить погоню, Котобой пролетел мимо и устремился к югу… — Эх, жаль якорь, — вздохнул Котаускас. — Мечты сбываются, — хмыкнул Афоня. — Ты хотел его бросить на Северном полюсе… Вот мы и бросили! Прав был морж Федот, зима началась неожиданно рано. Сначала она гналась за Котобоем по пятам, а затем обогнала судно. Яхта никак не могла добраться до воды: океан замерзал прямо на глазах. Ледяной ветер пробирал до костей, поэтому вахту меняли каждые полчаса, и самовар топили, не переставая. — Шишки кончились, и щепки на исходе, — предупредил старпом. — Ничего, потерпим, — сказал Котаускас. — Если ветер не переменится, через три дня будем дома. |