Книга Дело о вражеском штабе, страница 32 – Андрей Константинов

Дюжий парень в форме с сомнением оглядел мои потертые джинсы, куртку и трехдневную щетину на лице. Нажал какую-то кнопку. Внутренняя металлическая дверь чуть загудела, оглушительно щелкнула и чуть приоткрылась, приглашая меня войти.

Я поднялся на второй этаж. Дверь приемной была открыта. Секретарша (Я не ошибся, когда прикинул ее возраст по голосу — лет двадцать. Симпатичная.

У Андрюхи всегда был хороший вкус.) поднялась мне навстречу из-за просторного стола.

— Зураб Иосифович? — робко спросила она. Похоже, ей сильно влетело от шефа за уточняющие вопросы и, главное, незнание таких людей, как Князь, он же — Гвичия Зураб Иосифович. Она открыла мне дверь. — Андрей Викторович вас ждет.

Я ободряюще ей улыбнулся и шагнул в просторный кабинет.

— Князь! — Постаревший Андрей — «…годы, годы, гады годы…» — уже спешил мне навстречу. — Встречу надо отметить!

Он почти никогда не говорил тихо.

Я где-то читал, что у некоторых народов громкий голос нужен для того, чтобы разгонять бесов. Похоже, Андрей безуспешно пытался разогнать своих демонов.

Мы обнялись. Андрей повернулся к бару, но я придержал его за рукав:

— Сначала дела.

— Дела? — Саломатов пристально посмотрел на меня, с его лица исчезла улыбка. — Хорошо. Поговорим о делах. — Он показал мне на уютное кресло, придвинул к моему краю массивную пепельницу. — Кофе?

— И покрепче, да?

Андрюха дотянулся до кнопки на своем столе:

— Анечка, два кофе. Больших. Крепких. С сахаром, разумеется.

Пока Аня не принесла кофе, мы говорили о чем-то абстрактном. Вспоминали своих: кто и где, как и что. Через пару минут кофе — две огромные чашки — был на столе. Андрей тщательно закрыл дверь за Аней, вернулся в кресло:

— Слушаю.

Я не торопясь достал из кармана блокнот.

— Девятнадцатого января, в этом году, на Вознесенском, взяли двух топтунов — Юрия Сметанина и Игоря Понкратова. Оба они предъявили удостоверения «Сената»…

— Мать!… — громко и смачно выругался Андрей. — Знал ведь, что эти отморозки достанут.

— Спокойно, капитан. Спокойно, да? — Я взял в руки чашку, отпил. После промозглой мартовской погоды кофе грел душу не меньше, чем глоток холодного пива в жаркий день.

— Поздно вечером девятнадцатого, часов так в одиннадцать, мне позвонил дежурный. Сказал, что звонил Сметании, сказал, что они с Понкратовым влипли в какую-то историю. И теперь кантуются в 1-м отделе Адмиралтейского района. В КПЗ. Я, понятное дело, ноги в руки, прыгнул в машину и помчался вызволять красавцев. — Андрей прикурил от большой настольной зажигалки. — Приезжаю. Сидят красавцы. Наборчик у них — железный: оружие — раз, сопротивление — два, заявление некоей гражданки — три… Полтора часа я добивался, чтоб их по 122-й не закрыли. Отпустили наконец. Пока в отделе бумаги оформляли, позвонил своему заму по кадрам — Пете Семенову. Договорились, что он в офис подъедет. Что мы сразу это дело разберем.

— И как — разобрали?

— По полной программе. — Андрей прикурил следующую сигарету. — Привез я их сюда, вот в этот самый кабинет. Петя уже здесь был. И устроили им допрос с пристрастием.

— С пристрастием? — улыбнулся я.

— Ты бы Петю видел, он сам сплошное пристрастие: два метра тренированного тела и вагон и маленькая тележка ума. — Саломатов немного успокоился, заговорил ровнее. — Первым Понкратов раскололся. Сказал, что Сметании предложил ему подзаработать: в свободное от службы время попасти одного мэна. Спрашиваю:

«Какого мэна?» Понкратов на Сметанина кивает, мол, он все знает. А я даже фамилию не знаю. Только — как выглядит. Что жена у этого мужика — красавица. Сметанин долго отпирался, сидел вот здесь, на стуле, — Андрей показал на центр кабинета. — Сидел, курил сигарету за сигаретой и, знаешь, зло так молчал.

— И все-таки заговорил?

— Только когда на него Петя с кулаками двинулся. Терпение у нас лопнуло.

Рассказал, что еще осенью — он тогда казино «Патриот» на Стачек охранял — попал в ДТП: на своей машинке-старушке протаранил новую «бомбу». Из «бомбы» мужик молодой вылез, отрекомендовался Анатолием, вручил Сметанину ключи и клочок бумажки с номером телефона и сказал, чтобы через неделю Сметании ему новую «бомбу» пригнал. Понятно, что мальчик Юрочка на встречу без машины приехал. Он, конечно, неплохо зарабатывал, но сорок-пятьдесят тысяч баксов на нулевую тачку собрать не мог. И ко мне не обратился. Анатолий его так внимательно выслушал, порасспросил о работе.

Предложил разбитую машину отработать по специальности.

— «Потоптать»?

— Именно! В начале декабря Анатолий позвонил Сметанину и назвал объект.

Сам, наверное, знаешь кого.

— Дай-ка угадаю. Ратнера и его супругу?

— Ага. Сметанин понял, что один не справится, и предложил Понкратову подзаработать.

— Вот так запросто?

— Вообще-то их понять можно. У меня перед Новым годом дела не ах как шли.

Это сейчас худо-бедно наладились… Ну в общем, «потоптали» Юра с Игорем господина Ратнера. И «дотоптались» — попали в милицию. Я велел им сидеть дома и ждать, пока вызову. Нужно было подумать. Хотел с Ратнером связаться — у нас общие знакомые были. Да не успел — убили его.

— На этом все закончилось?

— Не совсем. Похоже, у Понкратова после истории с милицией нервы сдали. Он и так наркотиками баловался. По крайней мере, разговоры такие ходили, но попасться — он ни разу не попался. А тут, видно, вкатал себе передозу. Его утром соседи нашли. Сметании, как только о смерти Понкратова узнал, сюда примчался. Заявление на увольнение написал, деньги получил и пропал. Последнее, что я о нем слышал: он погиб на пожаре у себя дома. Задохнулся.

— Мать по часам и одежде опознала.

— Мрак! — Андрей резко встал. — Ты как хочешь, а я выпью. Чутка. Нервы, знаете ли, Зураб Иосифович. Нервы.

Андрей налил себе изрядную порцию виски. И сразу сделал большой и жадный глоток.

— Вот такие дела.

— Понятно. — Я закурил. — Андрей, а что за парень Сметании был? Я понимаю, конечно, что плохих ты просто не держишь. Но все-таки.

— Это надо с Петей поговорить. С Семеновым. — Саломатов снял трубку одного из аппаратов на своем столе, набрал три цифры местного номера. — Петя, зайди, пожалуйста. И личное дело Сметанина захвати. Жду. — Повернулся ко мне:

— Сейчас зайдет.

Семенов — на вид лет тридцать пять — производил неизгладимое впечатление: высоченная «машина» в элегантном костюме и с аккуратной прической, словно только что из салона. Я сам не самого низкого роста, но рядом с ним почувствовал себя мальчишкой.

— Знакомьтесь, Зураб Иосифович Гвичия — Петр Семенов.