Онлайн книга «Ребус. Расшифровка»
|
За двадцать минут до этого перед подземным переходом к Гостиному Двору Витя нарочно наступил на ботинок спекулянту импортным «Мальборо» по прозвищу Шина: – Шина, где весь честной народ? В переходе под Невским было, как всегда, не протолкнуться. – Вить, ты чего?! Все шебуршат. Это заявление Шины повергло Голубева в ужас. Он что – никого не видит?! Вы когда-нибудь слепли?! Закройте глаза, быстро сделайте шесть шагов вперед, один влево, вытяните руку. Страшно? – То-то же! Вите вдруг подумалось, что именно сегодня он и умрет. Умрет пьяным и на раскладушке. «Попаду, наверное, в ад. Ну и хорошо, жулье ведь туда определяют? А они и в аду все равно не угомонятся. Вот я там в сыск и устроюсь». К столику, стесняясь, подсеменила женщина. Звали ее Алена, и до этого она никогда сама не знакомилась с мужчинами. Алена была красивой женщиной. В данном случае прилагательное «красивой» – небанально и исчерпывающе. Алена работала инженером теплосетей и любила гладить женское нижнее белье. В данный момент она была одета с нуждающимся оттенком. Впрочем, оттенок этот бросился бы в глаза разве что такой же, как она, разведенке со вкусом и без лишних денег. – Хотите винегрет с пивом? Ничего удачнее Голубеву нельзя было и предложить. Ведь это так гармонировало с его сползшими в толстенький ободок носками неопределенного запаха. – Хочу, но у меня нет денег. Но за ваш счет не стану. Но если вы из буфета, то в долг буду. Но могу забыть отдать, но не потому, что жадный. – Я сейчас! – Алена выхватила тарелку и зеленую поллитра «Жигулевского» с буфетного прилавка с аналогичным замерзшим ассортиментом. Она торопилась. Перед тем как подать, Алена умудрилась увидеть свое отражение в начищенной глади металла холодильника, одернуть юбку и дунуть на мешающую свисшую длинную волосинку. – А вы давно были в театре? – сглотнула Алена, дождавшись, когда Витя после нескольких глубоких глотков пива перегрызет кусочек селедки поверх ярко-малинового винегрета. – Да, считай, через день театралю. Алена удивилась, обрадовалась, вдумалась и огорчилась. – Вернее, тружусь около театров, особенно перед Мариинкой, – пояснил Витя. – Вы таксист? – Нет, опер. – Вы… помогаете во время спектаклей? – Я же говорю – до спектаклей не доходит. Я легавый. – То есть вы… – Ну, милиционер. – О господи! – Извините, конечно… У вас что, кто-нибудь сидит? – На чем? – В тюрьме? – По-вашему, я похожа? – Не знаю… Вам, по-моему, неприятно. – Нет, что вы… Я никогда не угощала винегретом следователей. – Спасибо, – Витя произнес это абсолютно искренне. – Так вам театр надоел? – Не думаю… Я там никогда не был. – О господи! – Я правду говорю. – Спасибо… Тогда пойдемте в театр? – Пошли. – Давайте прямо сейчас. Мы успеем! – Вам видней… Спасибо… Минут пять они шли молча. Алена думала лихорадочно. Витя тоже думал, но о своем. О том, что она могла видеть, как он сплевывает кожуру… Вскоре Алена опомнилась и застрочила обрывками естественных в таких ситуациях мыслей и фраз. Витя все внимательно выслушал. – А меня зовут Голубев. – Алена. Они остановились. При заходящем солнце Витя наконец разглядел ее и сделал вывод: очень красивая. И еще подумал: «А я?» После чего посмотрел на свои светло-коричневые сандалии и понял: «М-да…» К театру Комедии они подходили уже «под ручку». За это время Алена успела произнести много слов, улыбалась и даже один раз прижалась к Виктору плечом: – И как вы не боитесь следить за преступниками? – Мы друг друга не боимся. А потом, вы что думаете, что жулики все злодеи? – А как иначе? – Иначе чугунно: среди них столько же порядочных людей, сколько и среди артистов театра. – Странно. Вы следователь… – Да я не следователь. Алена не поняла. Но ей стало интересно, приятно и спокойно. Затем Алена перешла на писателя Зощенко, который ей очень нравился. Она начала говорить о нем с таким пылом, что на какое-то время чуть позабыла о «любимом мужчине». «Лавсан», вернее Зощенко Виталий Павлович, 15.07.1949, уроженец города Алапаевск, Свердловской области, прописан по улице Мытнинской, дважды судим за «карман»: первый раз сажал Богучанский, второй раз Родин. Оба раза на транспорте. Виртуоз внутреннего кармана пиджака. Любит ловить «клиентуру» среди состоятельных приезжих возле ювелирных магазинов. Работает один. В контрах с «Гусем» и «Шурупом». Живет понятием «один на льдине», – про себя считал информацию Голубев. – …Ну, а тебе он нравится? Не молчи, – подтолкнула локтем Алена. – Укутаешься в плед под торшером и до трех ночи с ним улыбаешься. – Угу, чуть отвлекся, и на горизонте пусто. – Конечно, Зощенко не прост. – Я чего-то про плед недопонял. Это каким же образом на транспорте, да под пледом… – О господи! Зачем же в транспорте?! – А на улице под пледом лучше, что ли? – Отчего же на улице? Вот так за сокровенным разговором они и подошли к театру, где купили билеты с рук на шесть рублей Алены. Перед этим, переходя через Аничков мост, она увидела его профиль на фоне сумерек города. А посмотреть было на что: Витя был скроен из жил. Этих шпагатов хватило бы еще лет на тридцать. Короче, волк со свалявшейся шкурой. Вот только надо бы потереть ему спину в ванной. – …Я отдам, – жалостливо настоял Голубев. Алена сжала его кисть руки, приблизила лицо и улыбнулась так, как могут только они, настоящие Алены, улыбаться. СТОП-КАДР!!! Поверх ее гладко зачесанных волос Голубев углядел юркое движение плеча, на которое был накинут легкий короткий плащ. «Есть контакт» – рубануло по инстинктам. Он не мог узнать, кто это. Процессор перебрал пару сотен воров, помноженных на десятки индивидуальных видимых и неразличимых примет. «Он! Точно он! „Гастроль“»! – выдал процессор. Между тем плащик перешел с плеча на руку. «Вот она, черемуха!» – Господь цокнул языком, и мир стал цветной и четырехмерный. (Между прочим, математики считают, что теоретически сие возможно.) Витя сжал плечи Алены налившимися сталью пальцами и развернул ее к себе. Она внутренне ахнула и чуть потянулась к нему лицом. Алена ждала поцелуя, но перед тем, как закрыть глаза, вдруг услышала команду: |