Книга Сонька. Продолжение легенды, страница 117 – Виктор Мережко

Сонька опустилась на койку, посидела какое-то время, опустив уставшие руки вниз, подняла голову, прислушиваясь к окрикам конвойных и их шагам, затем с трудом поднялась, направилась снова к окну.

Влезла на табуретку, дотянулась до нижнего прута и снова принялась подпиливать его.

Дом полковника Икрамова находился в глубине ухоженного парка, дорога к нему вела ровная, хорошо освещенная, накатанная.

Карета остановилась возле главного входа с колоннами, князь подал девушке руку, и они направились в дом.

Караульные солдаты при виде хозяина вытянулись по стойке «смирно», он помог спутнице войти в просторный холл, дал распоряжение вышедшему навстречу бравому, моложавому дворецкому:

— Ну-ка, Михаил, накрой нам по-походному.

— Слушаюсь, ваше высокородие! — гаркнул тот и загрохотал сапогами вперед.

— По-походному — это как? — улыбнулась Табба.

— Это быстро, дешево, сердито!

— Дешево?

— Есть просто дешево, а есть дешево по-княжески, — засмеялся Икрамов.

— Любопытно.

Они поднялись на второй этаж, прошли длинным коридором и оказались в роскошной гостиной, увешанной картинами в позолоченных рамах, уставленной антикварными вещами.

— Таков приют убогого чухонца! — с гордостью обвел рукой зал полковник и широко улыбнулся. — Как вам?

— Для чухонца вполне сносно, — тоже улыбнулась гостья, осматривая комнату.

— А вы так и будете в маске?

— Она вам мешает, князь?

— Мне нет. Боюсь, она мешает вам.

— Ни капельки.

Они двинулись дальше. Дом и в самом деле поражал богатством и изыском. Миновав еще несколько залов, князь жестом показал в сторону небольшой комнаты.

Здесь уже был накрыт стол, причем накрыт так просто и одновременно богато, что это не могло не вызвать у гостьи довольной улыбки. Кроме разных вин, здесь лежали румяный бараний бок, сыры разных сортов, ананасы, апельсины, виноград, сладости в сахарной пудре, разнообразная выпечка.

— Быстро, дешево, сердито?

— Именно.

— И кто же это готовит?

— Мои люди.

Полковник отодвинул стул, прима уселась, окинула взглядом стены, оформленные в китайском стиле.

— Красиво. Вкус ваш или вашей жены?

— Не женат, — развел руками князь, присаживаясь напротив. — Поэтому все валите на мой вкус. — Он внимательно посмотрел на девушку. — Может, все-таки вы снимете маску?.. Я хочу увидеть ваше лицо.

Табба рассмеялась.

— А если оно вас испугает?

— Наоборот. Думаю, оно еще более прекрасно, нежели я представляю.

Икрамов хлопнул в ладоши, в комнате тут же возник Михаил, разлил вино по бокалам.

— Ступай, — махнул ему полковник и поднял бокал. — За вашу решительность, мадемуазель.

— Решительность? — переспросила артистка, взяв свое вино.

— Именно. Решиться приехать в гости к холостому мужчине — для этого нужен характер.

Табба отпила половину бокала, пожала плечами.

— Никакого характера. Я достаточно наблюдательна, чтобы понимать, кому следует доверять, а кого надо опасаться.

— То есть вы во мне не видите мужчину? — то ли удивился, то ли обиделся князь.

— Напротив. Мужчина тот, кто не совершает необдуманных и опрометчивых поступков.

Полковник собственноручно налил вина, дотянулся своим бокалом до бокала гостьи.

— За настоящих женщин и настоящих мужчин.

Выпили, девушка с интересом посмотрела на хозяина.

— В вас течет нерусская кровь?

— Да, — кивнул тот, беря длинными, тонкими пальцами ломтик мандарина. — Мои предки — выходцы из азиатских степей. Отсюда, возможно, моя неуемная пылкость, особенно если это касается женщин.

— Ревность?

— И это тоже. Но превалирует желание быть собственником избранного объекта.

— Как странно вы выражаетесь, — засмеялась артистка. — «Избранного объекта».

— В этом нет ничего дурного. Объект — это то, на что направлен твой заинтересованный взгляд.

— В таком случае вы тоже объект. Мой объект! — Табба заметно хмелела. — Я обратила на вас внимание еще в тот раз, когда вы подарили мне орден. — Она расстегнула пуговицу на кофточке, извлекла подвешенный на цепочке подарок. — Видите, ношу с собой.

Полковник поцеловал ее пальцы, затем орден.

— Я не просто обратил на вас внимание. Я сразу влюбился в вас. И очень хочу, чтобы вы открыли лицо.

— Вы торопитесь, — вскинула бровки артистка.

— Хотите, чтобы я вас огорчил?

— Нет.

— Тем не менее огорчу. — Икрамов снова налил вина, пригубил.

Табба выжидающе смотрела на него.

— Огорчайте же.

— Завтра я отправляюсь на Кавказ.

— Вы шутите.

— Нет.

— Посылает командование. После поражения от Японии нам важно не потерять Кавказ. А, судя по всему, дело идет именно к этому. Горцы почувствовали слабость России и желают отделения. Там уже фактически война.

Прима ошарашенно смотрела на него.

— В таком случае зачем вы меня пригласили?

— Я не мог уехать, не объяснившись с вами. Я бы от тоски умер по дороге. Я полюбил вас.

— Но вы совершенно меня не знаете.

— Ошибаетесь. Я сейчас назову ваше имя, и если оно верное, вы снимете маску.

— Хорошо, — согласилась артистка. — Называйте.

— Вы — несравненная Табба Бессмертная.

Она помедлила какое-то время, после чего не спеша сняла маску.

Икрамов на миг замер, затем опустился на колени и стал целовать руки, платье, ноги примы.

На этаже было прохладно и темно. Изюмов стоял на полпролета выше квартиры Таббы, прислушивался к каждому звуку, к каждому грохоту колес на улице, к каждому скрипу дверей.

Громко мяукнула кошка, от неожиданности артист вздрогнул, засунул руку во внутренний карман, проверил наличие там револьвера и снова стал ждать.

Под утро Сонька с трудом сползла с табуретки, спрятала ножовку и тряпку в дно чайника, доплелась до койки и калачиком завалилась спать, не зная, куда девать окровавленные руки.

Наступило утро.

Изюмов крепко спал на лестничной площадке, уткнувшись головой в колени. Проснулся от скрипа открывавшейся двери, стал заполошно оглядываться, сунул проверочно руку во внутренний карман сюртука, поднялся.