Книга Сонька. Конец легенды, страница 123 – Виктор Мережко

В одном месте он остановился, чтобы купить мороженое, полез в брючный карман, достал несколько монет, протянул продавщице.

Получив завернутый в бумажку брикет, двинулся дальше, с удовольствием откусывая холодные куски и не обращая внимания на двух филеров, следующих за ним.

По противоположной стороне Дерибасовской продвигались «жених» и Груня, также не сводя глаз с вора.

Полицмейстер южного города был гостеприимен и любезен. Сидел на кожаном диване напротив князя Андрея, прихлебывал чай, смотрел на гостя с интересом и удовольствием. Тот был напряжен, собран, сдержан.

— Полагаю, вы получили сообщение о моем приезде в Одессу? — спросил князь.

— Вы в этом сомневаетесь?

— Спрашиваю.

— Получил. Вы прибыли со своей кузиной?

— Да, она моя благодетельница и защитница.

— Удачно разместились?

— Пока никак. С поезда я направился прямо в управление.

— Основная цель вашего приезда?

— В шифровке об этом не сказано?

— Я хочу услышать от вас.

— Встретиться с девушкой, которую я люблю.

— То есть с воровкой?

— Для вас она воровка, для меня — любимая девушка.

Соболев вытер салфеткой усы и поинтересовался:

— Каким образом вы представляете эту встречу?

— Я вас не понимаю.

— Где, при каких обстоятельствах вы намерены встретиться со своей возлюбленной?

— Где — значения не имеет. Мне важно просто увидеть ее.

— Вам известно, что она и ее мать Сонька Золотая Ручка задержаны? Они в тюрьме. Под следствием!

— Я готов проследовать в любое место. И крайне рассчитываю на вашу благосклонность.

Аркадий Алексеевич глубоко вздохнул.

— Вам сколько лет, князь?

— Вы станете читать мне мораль, ваше высокородие?

— Нет, не стану. И все-таки… Вы из почитаемой семьи, прошли войну, получили полного Георгия… Воровка! Понимаете, воровка! А на ее матери вообще ставить меток негде!

Андрей, опершись о трость, поднялся.

— Я прошу, ваше высокородие, дальше не продолжать. Позвольте откланяться.

Полицмейстер снисходительно посмотрел на него, кивнул на кресло:

— Присядьте. Разговор не окончен.

Тот нехотя занял прежнее место, продолжая держать трость в руке, чтобы в любой момент уйти.

— В камеру пустить я вас не могу, — сказал Соболев. — Не положено. Свидание возможно только после завершения следственных действий.

— Сколько они продлятся?

— Сказать определенно не могу. Может, неделю, а может, и месяц.

— Я готов ждать.

Полицмейстер с трудом поднялся с дивана, прошелся из угла в угол.

— Просьба, князь: не распускать нервы, не устраивать истерик. Поговорим как мужчина с мужчиной.

Андрей молчал.

— Вам известно о романе вашей возлюбленной с поручиком Гончаровым, который случился на Сахалине?

— Не верю. Вранье.

— Она ждала от поручика ребенка.

— Она родила?

— Пока нет.

— То есть она беременна?

— Да, беременна! — с заминкой ответил Соболев.

— И вы содержите беременную девушку в камере?

— При тюрьме есть госпиталь.

— Это недопустимое обращение с женщиной, ждущей ребенка!

— Она подследственная!

— Прежде всего она женщина! И относиться к ней следует сообразно высшей морали!

— Для вас она женщина, для нас — преступница. А мораль для преступников определяется законом!

— Я буду писать жалобу на имя государя!

— Ваше право.

Видя состояние князя, полицмейстер участливо поинтересовался:

— Бокал холодного одесского вина не желаете?

— Не пью! — Андрей уставился на чиновника немигающими глазами. — По-человечески… как мужчина мужчину… позвольте мне проведать мадемуазель.

— Понимаю, князь, сострадаю, даже сочувствую, но ничего сделать не могу. Не положено.

— Это ваше последнее слово?

— На сегодня — да.

— А на завтра?

— На завтра? — переспросил Аркадий Алексеевич. — Завтра я постараюсь преподнести вам некий сюрприз, который, думаю, расставит все точки над «і».

— Вы все-таки предоставите мне возможность встретиться с Михелиной?

— Я предоставлю вам возможность встретиться с одним господином, который поведает кое-что весьма интересное о вашей избраннице.

— С господином поручиком?

— С Гончаровым?.. Шутите, дорогой! Мне даже не известно, жив ли он. С другим господином, который также имел приключение с мадемуазель.

Сонька и Михелина вышли на улицу, к ним тут же подкатил дежуривший возле гостинички извозчик, весело поинтересовался:

— Где дамочки желают?

Барышни уселись, Сонька распорядилась:

— Гони в центр!.. На Дерибасовскую!

Пролетка прытко застучала по булыжнику.

От скорости было не так жарко, ветер несильно задувал в лицо, играл прядями волос, сквозь зелень иногда проскакивало море.

Михелина прижималась к матери, заглядывала в глаза, улыбалась.

— Все хорошо, мам?

— Хорошо, — задумчиво кивнула та.

— Нет, правда!.. Представляешь, по Одессе едет знаменитая Сонька Золотая Ручка, а об этом никто даже не догадывается. Нет, ты представляешь?

— Слава богу, что не догадываются.

Спустя полчаса они уже шагали по Дерибасовской, в каком-то магазинчике накупили круассанов, с удовольствием поглощали их, что-то шептали друг другу, смеялись.

По пути заглянули в модный магазин одежды, капризно перебрали выставленные платья и костюмы, ничего стоящего не нашли, вышли оттуда и вдруг…

Первой Михеля увидела Михелина. Замерла, заставила мать отступить назад в магазин.

— Сонь, глянь.

Теперь Михеля увидела и воровка.

Он двигался им навстречу. Доставал из бумажного кулька вишни, выплевывал косточки прямо под ноги, водил головой, внимательно всматриваясь в прохожих, то улыбаясь, то хмурясь.

Следом за ним в десяти шагах толкались два филера.

— Чего он такой? — прошептала Михелина. — Может, выпил?

— Не похоже, — ответила Сонька. — Больше как дурной.