Онлайн книга «Совсем другая жизнь»
|
— «Гавань», «Биплан» и «Искра», дежурная группа в ружье! — С какой стороны стреляют? — Колесики выехали, повторяю, колесики выехали! «Гавань», «Биплан» и «Искра» — были позывные войсковых частей в Душанбе. Лязгнули металлические двери сейфов. Разведчики, пробегавшие один за другим, получали из рук «вахтенных» автоматы. Выдача оружия проходила в почти что гробовом молчании, без суеты. «Что случилось-то?» — уже с волнением подумал Ветров. — Наш автобус обстреляли в районе Маяковского, — сообщил помощник командующего. — Убили водителя. Журналист выглянул в открытое окно. Несколько уазиков, набитых разведчиками, что называется, под завязку, выехали со двора управления и понеслись по улице. Только шины шипели по мостовой. Тра-та-та-та донеслось издалека. Андрей вдруг понял, что стрельба была слышна уже несколько минут. Просто он не обращал на нее никакого внимания: в Душанбе часто постреливали… * * * «Что за дела? Какой Ветров?» — возмущенно подумал Неизвестный сквозь сон. Картинка, как по команде, поменялась на то, что видел Филин… * * * Бойцы двести первой дивизии и спецназовцы погранвойск начали прочесывать квартал. Во всех окнах мигом погас свет. Жители окрестных домов затаились в своих квартирах. Случайные прохожие, попавшие под горячую руку, получали прикладом в бок. А потом, торопясь, отвечали на вопрос, кто такие. Кто говорил слишком медленно, получал еще раз, но уже по шее. Однако сообщники боевиков, если такие и были, растворились без следа. * * * «Так-то лучше», — довольно подумал Неизвестный и тем… сбил свой сон. Он снова увидел Ветрова. * * * В пресс-службу забежал улыбающийся командующий. Андрей мигом вскочил по стойке смирно. Генерал протянул ему ладонь, они обменялись рукопожатиями. — Надрали им задницу, — весело сказал командующий и убежал обратно в кабинет, переваливаясь с ноги на ногу, как довольный мишутка. Ветрову захотелось узнать подробности, но он не рискнул бежать вслед за лицом номер один в нашей пограничной группе. По большому счету, командующий был недалеким человеком. Во всяком случае, Ветров не стал бы с ним обсуждать пессимистичную философию Шопенгауэра или исторические вехи развития государства Российского. Да хрен бы с ней, с историей-философией. Вообще не понятно, о чем можно было говорить с командующим, кроме «служебно-боевой деятельности пограничных войск» и «динамично развивающейся обстановки». Ветров подозревал, что тот и человеческого языка-то не знал. Говорил на смеси матерного с командно-бюрократическим. Типичный солдафон, в общем. Но зато это был настоящий командир. Он возглавил Группу погранвойск, когда она медленно разлагалась. То было время агонии Советского Союза. Но триколор еще смотрелся ново и как-то дико. Бээмпэшки двести первой дивизии уже вовсю рассекали по Душанбе с российскими флагами. А на башнях пограничных машин по-прежнему тускнели красные прямоугольники. Ходили слухи, что пограничные отряды передадут (вместе с «крепостными» офицерами) Таджикистану. Поэтому из пограничной группы делали ноги все, кто мог. Но офицеров из Таджикистана в России не очень-то и ждали. По пограничным отрядам ходили вооруженные бородачи. Они вытаскивали из офицерских домов первых попавшихся людей и расстреливали в придорожных канавах. На границе шастали туда-сюда вооруженные банды, называвшие себя отрядами самообороны. Они указывали, где можно выставлять пограничные наряды, где нельзя. Это даже нельзя было назвать бардаком. Потому что бордель, по сравнению с тем, что творилось в группе непонятно чьих погранвойск в Таджикистане, — это высоконравственное заведение с хорошей организацией. И вот появился Он. По ошибке его звали сначала: товарищ генерал-лейтенант. В ответ он злился: — У меня десять генералов, — рычал он. — А я — командующий! Поэтому стали в нарушение всех уставов говорить: товарищ командующий. Он объявил: теперь мы Группа пограничных войск России в Республике Таджикистан. Достал шашку-невидимку, да как начал ею махать, задевая и своих и чужих! И все разом встало на свои места. Он был похож на маленький, но мощный моторчик. Его охраняли, возили в лимузинах с затемненными стеклами. Кормили, поили, всячески ухаживали за ним в его роскошном кабинете с комнатой отдыха и собственным туалетом-умывальником. А он жужжал. И все вокруг двигалось. Шевелилось. Крутилось. Если не было войны, граница строилась. Заставы вгрызались в землю. Вагончики, окопчики, блиндажики появлялись на голом месте, как грибочки после дождя. Солдат всегда должен быть занят. А пошел враг — побросали топоры-лопаты, взяли автоматы, и — вперед! Командующий был человек, который сидел на своем месте. «Я бы так не смог», — трезво думал Ветров в редкие минуты, когда прикидывал, будут ли смотреться генеральские погоны на его плечах. Потому сейчас и не решился отвлекать командующего своими вопросами. В конце концов, детали можно было узнать и так: от порученца или дежурного. * * * «Отставить, — чуть ли не вслух произнес Неизвестный, — я не могу этого знать! Я не могу видеть глазами Ветрова. Ведь я — Филин! Филин! Филин!» * * * Вскоре все закончилось. Тела убитых увезли в морг. Автобус отбуксировали в гараж. От недавнего боя почти не осталось следов. Только ноздри Филина щекотал запах сгоревшего пороха и остывающих гильз. — Костя, надо в батальон связи съездить, ящики забрать, — сказал ему ответственный по управлению полковник, когда разведчики вернулись в управление и пришли сдавать автоматы. — Какие ящики? — Посылки командующего. Водитель сам боится ехать. Мало ли что. Возьми двух ребят. — Хорошо, — ответил Константин. * * * «Как же я раньше не догадался! — мысленно воскликнул Неизвестный. — Все просто: нос! Надо принюхаться, у меня ведь собачий нюх». Человек втянул ноздрями воздух. Запах больницы был переполнен ароматами мочи, таблеток и марлевых бинтов. «Есть! — радостно подумал Неизвестный. — Я нюхач! Да такой, что поискать надо! Безусловно, я — Филин». Он засопел. Но, словно в наказание за самоуверенность, увидел не разведчика, а Ветрова. Причем этот сон был необычно ярким и сочным. Неизвестный не просто видел, он переживал вместе с Ветровым все, словно это и было его настоящее «я»… |