Онлайн книга «Амнезия творца»
– Когда я тебя в Вакавилле отыскал, ты был Хаосом. Радуйся тому, что имеешь. – Понять, кто ты такой, воспоминания не помогут, – сказала Даун. – Тем более сейчас. – Ну а что поможет? – спросил Эверетт с горечью и сарказмом. Лишь оставшись ни с чем, он понял, как ему был необходим ответ. – Ты – это то, что ты делаешь. Ты – это твой выбор. – Она глотнула пива. – Тот, в кого себя превратишь. – Значит, мне не надо беспокоиться насчет того, кем я был раньше? Даун пожала плечами. – Беспокойся, если охота, только не зацикливайся. Потому что никогда не будешь знать наверняка. – А как насчет тебя? – Эверетта вдруг разозлил ее самоуверенный тон. – Почему для тебя все так просто? Или ты помнишь, кем была до Развала? И считаешь, что нынче тебе живется ничуть не хуже, чем тогда? – Мне бы очень хотелось забыть, кем я была раньше. Эверетт поразмыслил над этим откровением и почувствовал жгучую зависть. Хотя, возможно, тут мало разницы с желанием не видеть снов, подумал он. С беспробудным пьянством, чтобы не видеть Келлога. – Ведь ты и раньше была замужем за Гарриманом, да? – спросил он. – Ты ведь его жена? – Мы уже давно вместе. Но это, пожалуй, не то, что ты думаешь. – Он кто, ученый? Спец по снам? Кем он раньше был? – Да, он вел исследования в этой области, но Развал, конечно, ему помешал, как и всем остальным. Не хочу говорить о Гарримане. Скучная тема. Эверетт забрался поглубже в кресло. Он устал вытягивать из собеседников ответы, не проливающие ни капли света. Его взгляд медленно прошелся по стойке бара к в фасадному окну с полосками липкой ленты на трещинах в стекле и пыльной ветхой рамой. Он узнал стоявшего на улице человека, вернее, человекоподобного робота, телевангелиста. Он то ли проповедовал, то ли выговаривал двум пацанятам, которые сразу напомнили Эверетту Рэя и Дейла. Но это, конечно, были другие, совсем незнакомые дети. На глазах у Эверетта они вырвали из карманов андроида кипы брошюр, швырнули на асфальт и дали деру. Робот невозмутимо нагнулся и подобрать свое добро. – Почему бы тебе на бильярде не поиграть? – сказала Даун Фолту. Тот послушно кивнул и выскользнул из кабинки. Эверетт смотрел, как он подходит к столу, как, заговаривая с игроками, нервно дергает головой. – Я хочу потолковать о девушке из снов, – произнесла Даун. – Это ты о ком? – О Гвен. Ее ведь так зовут? Ты ее любишь. Потому и вернулся. Эверетт кивнул. Он слишком устал, а может, был слишком пьян, чтобы возражать. – Кэйл хочет, чтобы ты сделал его мир настоящим. Он отвернулся, не желая подтверждать. На вечеринке от него не укрылось, что Даун презирает Кэйла. – Чтобы они с девушкой могли жить, – напирала она. – Только не лги, Билли мне все рассказал. Он снова встретил ее взгляд. Все равно что кивнул. В полумраке кабинки она придвинулась к нему – соприкоснулись плечи, бедра и колени. – Знаешь, – сказала она, – а ведь у меня есть идея получше. – Получше, чем какая? – Преврати меня в Гвен. – Не понял. – Воспользуйся своей силой, чтобы сделать из меня ту, кого ты хочешь. Тогда она станет живой, и ты ее получишь. Ты ведь способен, сам знаешь. Сделай меня ею, и уедем отсюда вместе. Если хочешь, переберемся в тот дом из твоих снов. Он закрыл глаза, поднял и осушил кружку. И почувствовал на своем бедре ее ладонь. – Это не очень порядочно, – выдавил он. – Благодарю. – Можно спросить, какая тебе в этом выгода? Она рассмеялась и вонзила пальцы в его ногу. – Эверетт, я бы могла ответить: не твое дело. Но я скажу. Я снова стану молодой. Конечно, я еще не старуха, но твоя Гвен совсем молоденькая, как и ты. А мне хочется новой жизни. И ты способен посодействовать. У тебя есть сила. Он промолчал. – Эверетт, она же не настоящая. И я знаю, как тебе этого хочется. А после тебе не придется творить чудеса. – Ну а как же Гарриман и Илфорд? Как насчет их планов? – Милый, я с удовольствием погляжу, как их планы развеются в дым. – Не убирая руки с его бедра, она повернулась, и ее лицо оказалось напротив лица Эверетта. – Поцелуй меня. Он приник к ее губам и ощутил вкус ее дыхания. Сладкое, как яблочный сок. Но с горьковатой примесью. Вроде сажи или уксуса. Даун оторвалась от скамейки, прижалась к Эверетту грудью и животом. Эверетт почувствовал, как она расстегивает ему ширинку. Рев динамиков, запах пота и застоялого дыма, стук бильярдных шаров, язык Даун у него во рту и рука на его бедре – все отодвинулось прочь, точно айсберг. Перед Эвереттом остались только море и туман. Он выпрямил спину и потряс головой. Даун открыла глаза, усмехнулась и отстранилась. – Ты же знаешь, ты – не Гвен. – Ему хотелось вместе с этой фразой выплеснуть всю свою мировую скорбь. Но с лица Даун не сходила улыбка: – Да. Пока – не Гвен. Но я не совсем безнадежна. Он покинул кабинку, прошел в туалет и встал, покачиваясь, у писсуара. Следом вошел Фолт с кием в руке. – Ну, чего, Эверетт? Ты как? – Пошли отсюда, – сказал Эверетт. Он стоял и смотрел вверх, на низкий небосклон, на толщу тумана, что придавила черные рощи. Даун высадила Эверетта и Фолта у подъездной дорожки перед домом Илфорда, и ее машина скрылась в ночи, и почти тотчас умер гул мотора. В тот миг Эверетт пожалел, что отпустил ее. Ведь он мог вырваться из этой гнетущей громадины – дома Илфорда, поехать к ней, лечь в ее постель и спрашивать, спрашивать… Похоже, ее влечение было как-то связано с тем, что она помнила… Он ненавидел себя. За то, что толкнуло его к ней. За то, что у него нет прошлого. Он повернулся к дому и разглядел силуэт Фолта. Тот ждал. Внезапно к горлу подкатила рвота. – Так ты и нашим и вашим, ara? – спросил он. – Чего? – Фолт вытаращился на него в потемках. – Всем подряд меня подсовываешь. Ил-форду, Кэйлу, а теперь и Даун… – Хамишь, Эверетт. – Каждому охота отщипнуть от меня кусочек, – сказал Эверетт. – Всем, кроме тебя. Для тебя я – живец. – Ты очень многого не понимаешь, – сказал Фолт. – Тебя хоть заботит, на чьей ты стороне? – Меня одно заботит: выжить, – гордо изрек Фолт. – Как и тебя, как и всех прочих. Что надо делать, то я и делаю. Ты ведь, Эверетт, моих проблем не знаешь. Понятия не имеешь, что со мной было. Наступила тишина. Эверетт и Фолт стояли друг против друга во тьме на подъездной дорожке. Эверетт слышал собственные вздохи, чувствовал пульс, усиленный хмелем. Впереди сияли окна Илфордовой гостиной, точно маяки в тумане. Окно подвальной комнаты не светилось. |