Книга Старосветские убийцы, страница 41 – Валерий Введенский

– Вы у Павсикакия Павсикакиевича глухоту заподозрили. – Терлецкий с трудом выговорил мудреное имя-отчество и решил впредь называть Киросирова урядником. – Никак и сами страдаете?

Тучин молчал.

– Девушку с натуры рисовали? – повторил вопрос Терлецкий.

– По памяти.

– А эти рисунки? – Терлецкий пролистал альбом, открывая рисунки с Шулявским. – Тоже по памяти?

Тучин кивнул.

– Подвела она вас. Дырка-то в виске у него!

– У кого? – не понял Тучин.

– У Шулявского.

– Как в виске?

– Не помните, куда попали? В висок! С двух шагов стрелять изволили? Чтобы убить наверняка?

– Шулявский убит?! – вскричал Тучин. – Когда? Где?

– Рано утречком, у той беседочки.

– Я его вчера рисовал. Пришел в комнату, никак после дуэли не мог успокоиться. Вот и представил Шулявского на Страшном суде. Денис, скажи, я не в первый раз такой сюжет пишу. Помнишь итальянца того?

– Я готов подтвердить. Картину "Страшный суд" Тучин давно задумал, рисунки с Шулявским – вариант эскиза. В предыдущем альбоме похожий имеется, но с другим главным героем, – поспешно подтвердил Денис Угаров.

– Тем эскизом пусть итальянская полиция занимается, – процедил Терлецкий. – А за убийство Шулявского вы ответите перед российским судом.

– Какой суд? Не убивал я поляка, даже не собирался!

– Не собирались? Про вчерашнюю дуэль запамятовали? – Терлецкий, как и урядник, был уверен, что юноша сознается быстро, но тот упирался. – От примирения вы отказались, договорились продолжить…

– Да, договорились, – подтвердил юноша. – Шулявский в Петербург собирался, мы тоже. Там бы и закончили.

– А вы ждать не стали. Пригласили поутру, для отвода глаз колышки воткнули, черту нарисовали, а потом подошли и с двух шагов выстрелили.

– Как вы смеете! Я не убийца! Все утро у озера рисовал!

– Что вы говорите? Кто-то подтвердить может? – быстро спросил Федор Максимович.

– Маша Растоцкая. У озера она мне свидание назначила.

– Стало быть, врали! Девушку с натуры рисовали.

– Не врал. Маша не пришла.

– Почему?

– Не знаю. Целое утро ждал. Мы условились на шесть утра.

– А в котором часу в усадьбу вернулись?

– В одиннадцать!

– Столько ждали?

– Да! Когда влюблен, можно вечность ждать.

– Точно! А еще можно свою Джульетту в обнимку с чертями изобразить!

– Это я со злости, что не пришла.

– И правильно сделала.

– В обнимку с чертями, – передразнил Тучин Терлецкого, листая альбом. – А сами на память три листа вырвали!

– Я бы всю вашу мазню в печку кинул! – окрысился Терлецкий.

– Саша, на камине я нашел альбом уже с выдранными листами, – сообщил Угаров. – Подумал, что ты сам неудачные вырвал.

– Ты нашел? – Тучин повернулся к Денису. – Спасибо, друг! Не только посмотрел, но и другим показал.

– Комедию ломаем? Сознаваться не хотим? – потерял терпение Терлецкий.

– Не в чем мне сознаваться. Рисовал все утро на пруду.

– В одиночестве?

– В одиночестве. Искусство уединения требует.

– Ладно, предъявим другие доказательства. Доставайте, – Терлецкий на миг запнулся, – господин урядник.

Киросиров достал из кармана пистолет.

– Узнаешь?

– Я с вами свиней не пас, Павсикакий… Как вас там по батюшке?

– Что? – вскочил урядник.

– Дерзить прекращайте, – строго одернул Тучина Терлецкий. – Убийцам не выкают, привыкайте. Пистолет узнаете?

– Похож на тот, что Шулявский князю подарил.

– Похож, – согласился Терлецкий. – Гришка, принеси-ка футляр красного дерева из трофейной. Сейчас проверим.

Слуга неспешно зашаркал по анфиладе. Федор Максимович взял пистолет в руку.

– Для вашей дуэли пару зарядили. А этот разряжен!

– Если помните, пистолет у меня Павсикакий Павсикакиевич отобрал. – Имя и отчество несчастного урядника Тучин произнес уничижительно, и Киросиров сжал кулаки.

– Помню, – согласился Терлецкий. – Но взять оружие снова труда не составляло.

– Я не брал.

– Что вы говорите? Почему же его в вашем комоде нашли?

– Пистолет? Кто?

– Слуга ваш, Данила. А в вашем сюртуке – ключ от комнаты Шулявского. Поляк воров боялся, комнату всегда закрывал. Ключ-то зачем вам понадобился? Деньги из карманов вы забрали. Думали, в комнате еще найдете?

– Как вы смеете?! – Если бы стол не разделял Тучина с Терлецким, то Александр схватил бы переводчика за грудки. – Как вы смеете потомственного дворянина в воровстве подозревать?!

– Сознавайся, мальчик, – по-отечески посоветовал Веригин. Долгий допрос утомил генерала. – Покаяние душу облегчает.

– Павел Павлович, не в чем мне сознаваться! Сами подумайте, мог ли сын Владимира Тучина человека убить? – Саша занервничал. Все складывалось против него. – Пистолет мне подбросили, и ключ тоже.

– Подбросили? – ехидно спросил Терлецкий. Упорный попался постреленок. – Кто, позвольте спросить?

– Не знаю, – ответил Тучин. – Убийца, кто же еще?

– Может, имя назовете?

Тучина осенило:

– Назову! Данила, мой слуга.

– Что?! – тут привстал и Терлецкий.

– Он подбросил. Вернее, просто наврал, что в моих вещах пистолет нашел.

– Ваше высокопревосходительство, – обратился к генералу Терлецкий, – не в службу, а в дружбу. Сходите за Данилой.

– Конечно, конечно! – Генерал заданию обрадовался. – Мне полезно пройтись, кости размять. Вот моя тетушка двоюродная себя берегла, ходила мало. Больше сидела. А в старости, когда артритом заболела, перестала двигаться совсем. Пусть, говорит, слуги меня носят. Эти несчастные восемь теткиных пудов с утра до ночи и таскали. Утром – променад по парку два часа, днем – в церковь, а вечером тетушка на балы любила ездить.

Даже Терлецкий отвлекся:

– Что же она там делала?

– Сплетничала, кости знакомым перемывала. А когда любовь приключилась, танцевала.

– Танцевала?! – изумился Роос.

– Представьте себе! Лет тридцать вдовствовала, а тут старичку-сенатору какому-то вскружила голову. Он, не в пример ей, живой был, танцевать любил. Так они и вальсировали: обхватит он тетушку, а сзади четверо слуг ее кружат.