Онлайн книга «Седьмая чаша»
— Вот-вот, узами, — прошептал Барак. — Всего доброго, сэр. — Я пожал Харснету руку и повернулся, собираясь уходить. Барак двинулся за мной. Я бросил на него недовольный взгляд. — Что за детская выходка! Для чего понадобилось это язвительное замечание по поводу семейных уз? Внезапно послышался заполошный женский крик: — Церковь! Церковь горит! Все мигом перестали жевать и разговаривать. В одном из трех окон церкви, том самом, в котором сохранились витражи, были видны пляшущие языки пламени. Все люди и предметы во дворе теперь отбрасывали причудливые танцующие тени. Первым к церкви бросился преподобный Мифон. Он вцепился в дверную ручку и принялся дергать ее. — Дверь заперта! — закричал он. — У кого ключ? — У преподобного Ярингтона! — крикнул кто-то в ответ. Все стали крутить головами, но седовласого священника по-прежнему не было видно. — Бегите за ним! — завопил еще кто-то. — Он не пускает к себе посетителей, — нервно откликнулся церковный староста. — Боится, что кто-нибудь найдет у него книги Лютера и Кальвина. — Все равно на это нет времени. Нужно проникнуть внутрь и потушить огонь. — Тогда ломайте дверь! Сэр Томас посмотрел на тяжелую дубовую дверь и рассмеялся. — Чтобы сломать эту дверь, понадобится стенобитная машина! — Есть боковой вход, — вспомнил один из гостей. Двое мужчин тут же бросились в обход церкви, но через несколько секунд вновь появились с сообщением о том, что другая дверь тоже заперта. Я посмотрел на окно. Пламя разгоралось все сильнее. Церковный староста Финч шагнул вперед. — У меня тоже есть ключ, но я оставил его дома! — Так отправляйтесь домой и принесите его, дурак вы эдакий! — гаркнул Харснет, толкнув стоявшего в нерешительности старосту. Тот бросил полный отчаяния взгляд на огонь, бушевавший за цветным стеклом, и заторопился к выходу с церковного двора. Кто-то опустился на колени и принялся молиться, прося Всевышнего пощадить церковь и не подвергать ее испытаниям во второй раз. К нам подошел лорд Хартфорд. Наклонившись к уху Харснета, он зашептал: — Я должен удалиться. Помочь я ничем не могу, а тут скоро соберется целая толпа. Как-никак пожар в церкви! Харснет согласно кивнул. — Да, милорд, так будет лучше. — А я остаюсь, — решительно заявил сэр Томас. — Хочу поглядеть на все это. На его лице был написан чуть ли не восторг. Старший брат с возмущением посмотрел на него, передернул плечами и величаво пошел к воротам. Харснет смотрел на окно. — Обратите внимание, — тихо сказал он, — по-моему, горит только в одном месте. И я не чувствую запаха дыма. — А что это за шум? — негромко осведомился Барак. За голосами молящихся и испуганным шепотом остальной толпы можно было различить странный звук, доносящийся из церкви. Затем послышалось какое-то приглушенное рычание, больше напоминающее звериное, чем человеческое. — Боже Всемогущий! — воскликнул Харснет. — Да что там происходит? На его лице, освещенном пляшущими отблесками пламени, читался испуг. На церковный двор вбежал Финч с большим ключом в руке. Возле двери сразу возникла суматоха. Староста отпер ее и открыл нараспашку. С полдюжины людей бросились внутрь, но, словно окаменев, застыли на пороге. Раздался вопль ужаса. Сэр Томас Сеймур стал проталкиваться сквозь толпу, Харснет, Барак и я — следом. В нос мне ударила отвратительная вонь сгоревшей плоти и еще кое-что: запах рыбы, который первым учуял Барак. Переступив порог, мы застыли, парализованные кошмарным зрелищем, ожидавшим нас внутри. Мужчина в белых церковных одеждах был привязан цепью к столбу нефа и пылал, подобно факелу, хотя вокруг него не было ни дров, ни какого-либо другого горючего материала. Кто-то из стоявших в дверном проходе потерял сознание, другие упали на колени и принялись молиться. Барак и сэр Томас прошли вперед, мы с Харснетом последовали за ними. Жар, исходивший от горящего человека, был столь силен, что нам пришлось остановиться футах в восьми. Мне никогда не забыть жуткого зрелища, открывшегося моим глазам. Горел преподобный Ярингтон. Его сутана обуглилась, и из-под черных лохмотьев проступала багровая обожженная плоть. Из страшных ран в огонь стекала кровь и тут же с шипением закипала. Несчастный уже находился в агонии, широко открытые глаза обезумели от боли и страха. Рот Ярингтона был заткнут кляпом. Это его приглушенное мычание мы слышали, стоя возле церкви. Выкатившимися глазами он смотрел на своих парализованных ужасом прихожан. Наконец кто-то истерично закричал: — Воды! Принесите воды! Трое мужчин бросились наружу, и Ярингтон проводил их взглядом. Однако было слишком поздно. Мы опоздали еще до того, как вошли в церковь. На наших глазах пламя добралось до его головы, и я, замирая от страха, смотрел, как густая белоснежная шевелюра вспыхнула, превратилась в огненный шар, а затем с шипением исчезла. Когда огонь стал пожирать лицо, голова несчастного резко дернулась вперед, и кошмарное мычание прекратилось. — Дыма нет, — дрожащим голосом проговорил за моей спиной Харснет. — И нет дров. Это работа дьявола. Прибежали мужчины, неся ведра с водой и факелы. Они осветили побеленные обычной штукатуркой стены церкви и догорающие останки, привязанные цепью к колонне. Воду выплеснули на то, что осталось от преподобного, и пламя погасло с шипящим звуком. От тела потянулись вверх тонкие струйки дыма. Сэр Томас подошел ближе, взглянул на почерневшее лицо и отступил. — Он мертв. Фу, как воняет! Я смотрел на труп Ярингтона, обвисший на цепях, на лохмотья сутаны, которые, казалось, вплавились в обгоревшую плоть. Кого-то позади меня натужно рвало, и даже Барак, несмотря на свой луженый желудок, был мертвенно-бледен. Но отвратительным было не только зрелище, но и вонь, вместившая в себя сразу два запаха — сгоревшего мяса и тухлой рыбы. Я взглянул на пол. Там стояли банки с какой-то густой жидкостью. Наклонившись, я нерешительно опустил палец в одну из них и поднес его к носу. — Рыбий жир, — негромко сказал я. — Его облили рыбьим жиром. Возможно, жиром из тех самых огромных рыб, который сейчас продают повсюду. Я повернулся к Харснету. — Это и было топливом. Хотя мои внутренности и без того скрутила тошнота, я снова посмотрел на лицо погибшего, задержав взгляд на кляпе. Во рту убитого коттера Тапхольма тоже нашли кляп. Оставалось предположить только одно: преподобного Ярингтона каким-то образом ввели в бессознательное состояние, принесли в церковь и привязали к колонне. Не хотелось думать о том, что он испытал, очнувшись и поняв, что горит. |