Книга Голова королевы, страница 44 – Эдвард Марстон

— Он не станет убивать меня, Анна, — решительно заявил он. — Я нужен ему живым. В составе труппы.

— Но для чего?

— Пока не знаю, — признался Николас, — но это как-то связано с нашим выступлением при дворе. Возможно, именно этого преступник и добивался. Теперь, когда цель достигнута. Рыжебородый стал не нужен, и его отправили на тот свет.

— Но зачем убивать его здесь, рядом с моим домом?

— Чтобы я знал о его смерти и считал, что опасность миновала.

Николас глубоко и надолго задумался. Анна решила, что ее друг уснул, но его разум работал с бешеной скоростью. У Николаса родился план.

— Кто из твоих мастеров самый лучший, Анна? — внезапно спросил он.

— Что?

— Ну, у тебя в мастерской? Кто шьет лучше всех?

— Пребен Ван-Ло.

— А он умеет шить что-нибудь, кроме шляп?

— Пребен сошьет тебе все что угодно, — уверенно заявила Анна.

— А платье?

— Разумеется.

— А если это будет необычное и очень сложное платье?

— Но у вас же в труппе есть костюмеры, — удивилась Анна. — Нельзя ли поручить это дело им?

— Нет, это будет неразумно. Чем меньше людей будет знать наш секрет, тем лучше. Придется посвятить Фаэторна, а остальных это не касается. Кроме мальчика, конечно.

— Мальчика?

— Всему свое время, — пообещал Николас.

— Ник, о чем ты говоришь?

Он обнял Анну покрепче и прошептал на ухо:

— О небольшом представлении.

Первым человеком, которого Николас встретил на следующий день в «Голове королевы», был Сэмюель Рафф. Они отошли в сторонку, чтобы поговорить с глазу на глаз. Николас рассказал о событиях предыдущей ночи. Актер очень удивился, услышав о смерти Рыжебородого, но удивление быстро сменилось гневом.

— Где он?

— Тело унесли офицеры.

— Выясни, куда. Мне надо увидеть его.

— Зачем? — спросил Николас.

— Хочу посмотреть в лицо негодяю, убившему Уилла Фаулера. — И с сарказмом добавил: — Засвидетельствовать свое почтение!

— Лучше держись от него подальше, вот мой совет.

Рафф ударил кулаком по ладони.

— Ах, если бы я добрался до него первым! — вздохнул он. — Я мечтал лично отомстить за смерть Уилла. — Сэмюель тяжело вздохнул. — Но, пожалуй, нам стоит возблагодарить Господа за то, что эта никчемная жизнь завершилась. По крайней мере, больше не надо бояться этого мерзавца.

— Его-то не надо, но у нас есть еще один заклятый враг.

— Кто?

— Убийца Рыжебородого. Его сообщник.

— Сообщник? — Сэмюель не верил своим ушам. — Не может быть! Зачем ему убивать своего дружка?

— Потому что тот больше не нужен, — объяснил Николас. — Рыжебородым стало трудно управлять. Он был слишком невоздержан. Мы видели доказательства тому в Бэнксайде. Если бы ему предоставили свободу действий, он поставил бы под угрозу весь замысел.

— Какой замысел? — с интересом спросил Рафф.

— Уничтожение «Уэстфилдских комедиантов».

Актер задумался. Версия Николаса показалась ему правдоподобной, и тут в мозгу всплыло имя.

— Бен Крич! Он и был сообщником Рыжебородого!

— Не думаю.

— Да-да. Это Бен ударил его в спину. Отплатил за свои неудачи.

— Нет, — возразил Николас. — За Беном Кричем много грешков, но он не убийца. Он никогда не смог бы разработать такой хитрый план. Мозгов маловато. Он даже не был знаком с Рыжебородым.

— Откуда ты знаешь?

— Бен не способен подчинить себе такого человека. И уж тем более не смог бы убить его, когда пришло время.

— Не уверен, — пробормотал Рафф.

— Бен работал на труппу Банбери, — продолжил Николас. — Он виновен во всех кражах. Его задачей было выводить уэстфилдцев из равновесия. Теперь он ушел и больше не может нам навредить.

— Но ты же считаешь, что у нас остался еще один враг? Среди нас?

— Нет. Он нападает извне. Раньше — вместе с Рыжебородым.

— Ты кого-нибудь подозреваешь?

— Нет. Но знаю одно: теперь наш противник опасен как никогда.

— Почему?

— Потому что его замысел провалился. Он хотел навредить «Уэстфилдским комедиантам», и убийство Уилла стало первым ударом. Но мы его выдержали. Более того, нас пригласили выступить при дворе. Наш успех должен еще сильнее разжечь в нем зависть. Думаю, он снова попытается погубить нас. Мы должны быть сама бдительность. Враг нанесет удар, когда мы меньше всего будем этого ожидать.

— Нужно подготовиться!

— Я предупрежу Фаэторна. С этого дня вся труппа должна быть начеку. Ничто не помешает нашему выступлению при дворе.

Они вместе пошли по двору, и тут суфлер кое-что вспомнил:

— Эту новость нужно сообщить в Сент-Албанс, — задумчиво произнес он. — Сьюзен Фаулер имеет право знать, что убийца ее мужа встретил свой конец.

— Она обрадуется.

— Да нет, вряд ли. Сьюзен не мстительная. Но, надеюсь, что эта новость хоть чуть-чуть ее успокоит. Бедная девочка! Ей нужно утешение, чтобы пережить все грядущие испытания. Ведь ей придется растить дочку без любви и поддержки мужа.

— Храни их обеих Господь! — вздохнул Рафф.

— Аминь!

«Уэстфилдские комедианты» продолжали свои обычные выступления, но их мысли занимал предстоящий спектакль для Ее Величества. Все разговоры были только об этом. Наступил декабрь. Рождество приближалось, и волнение нарастало с каждым днем.

Эдмунда Худа снова убедили взяться за перо, и он усердно работал над новой пьесой. Наконец «Верноподданный» был закончен и вынесен на суд коллег. Будущая постановка была призвана продемонстрировать весь блеск и масштаб таланта Лоуренса Фаэторна. Актер сам внес несколько изменений и оспорил поправки, предложенные Джиллом. Автор снова сел переписывать текст. Когда окончательный вариант был готов, пьесу отправили распорядителю дворцовых увеселений, приложив кругленькую сумму. Рукопись вернули с печатью «одобрено».

Уэстфилдцы целиком посвятили себя новой пьесе. Труппам, игравшим при дворе, предоставлялся прекрасный репетиционный зал со всеми удобствами и достаточно времени, чтобы довести спектакль до совершенства. По сравнению с обычными суровыми буднями актеров новые условия казались верхом роскоши. Актеры репетировали в помещении, в тепле, более того, перед ними маячила перспектива прославиться на всю страну.

Действие «Верноподданного» происходило в Италии, но Италия в пьесе была до мелочей похожа на Англию. Эдмунд Худ придал герцогине миланской поразительное сходство с государыней, а вся пьеса стала прославлением верности короне. В первой сцене героя привлекают к суду за измену и выносят смертный приговор на основе лжесвидетельств. Он идет на плаху, но его преданность королевской власти столь сильна, что переживает его и становится легендарной. Призрак героя помогает своей повелительнице управлять государством и даже подавляет вспыхнувшее восстание.