– Чай пить. А похавать ничего нет? Давай в холодильник
жало засунем? – нагличал Сурикат. – Вайперидзе, у тебя кофе какой?
– Лучше спросил бы «где?» – Танго замер в дверном проеме. –
Ребята, надо бы аккуратно присмотреть за этим Ромео.
Проследить за Вайпером не получилось по причине его
внезапного бегства из собственной квартиры. Один звонок от нее, кем бы она ни
была, – и за ним захлопнулась дверь. Сурикат, пользуясь случаем, приник к
холодильнику, призывая Танго немного подкрепиться.
Наскоро накромсав бутербродов с колбасой и сыром, я
разложила их на единственное ширпотребное блюдо. Мне уже перестали нравиться
предметы антиквариата. Казалось, одно неловкое движение – и попадешь на деньги.
– Не тронь чашку! – одернула я Танго, который уже
схватил какой‑то фарфор с обкоцанными коричневыми краями.
– А если сейчас родители вернутся? – сытым голосом
запугивал нас Сурикат.
– Неа. Они снова на дачу свинтили. Огурцы для сыночка
окучивают. Влюбленный Вайпер просил потом все прибрать за собой и его не ждать.
– Клево. Видать, у студентки свободная хата, –
едко позавидовал Сурикат, складывая на ломоть булки круглую жопку от колбасы.
– Не всем же в подворотнях… Ой, Стася, извини. Я совсем
про тебя забыл, – бесчестным голосом ерничал Танго, нечаянно выдавший
половые пристрастия Суриката.
– Попомните мое слово. Капец нашему Вайперюльке. Если
она его раскусит и поймет, что диплому хана, – она от самого главного
идеолога мокрого места не оставит.
– Пускай раскусывает, авось потравится, – с
затаенной надеждой пробормотал Танго.
* * *
Сегодня мама без предупреждения ворвалась ко мне в комнату и
все там перерыла. Словно ураган прошелся по шкафу и книжным полкам. А сама все
талдычит, что если взяла что – положи на место.
– И что мы искали? – решила поинтересоваться я,
наверняка зная, что ничего крамольного она найти не могла.
– Ты хоть осознаешь, во что вляпалась? –
воспаленным фальцетом спросила мама.
– Нет. Может, ты мне объяснишь? Наклонившись, мама
поднимает брошенную Митькину машинку, отчего халат натягивается на попе так,
что лопается по шву.
– Тебе бы килограммов пять сбросить не помешало, –
посочувствовала я.
– Сама знаю, – буркнула мама. – Отличный был
халат. Лет десять прожил. Сейчас таких не купить.
– Устрой ему пышные похороны. Или залатай как обычно.
Так что ты у меня хотела найти? – не отстаю я.
– Меня предупредили, что первого сентября в школе
можешь не появляться. Даже если станешь одеваться по‑другому. Ты теперь –
нежелательный элемент. Социально опасный.
Не стоит уточнять, кто ее науськал.
– А искала чего?
– Наркотики, – скорбно сообщила мама.
Хотя она не узнает наркотики в лицо, даже если столкнется с
ними нос к носу.
– Не нашла? Ты пол разбери, я их туда ссыпаю между
досками, ближе к плинтусу.
– Ерничаем? Мать родную в гроб готова вогнать, лишь бы
показать себя умнее. А у самой мозгов палата.
– Мама, мозгов палата, это когда черепок пополам.
– Как я иногда тебя ненавижу. Просто не пойму, почему
ты такая выросла? Никакого уважения. Ты ведь совсем со мной не считаешься.
– А ты со мной?
– А как ты себе это представляешь? Мы для тебя все
делаем. А что в ответ? Сплошная неблагодарность.
– Так вы не делайте. Зачем так себя напрягать?
– Все. Мое терпение лопнуло. С завтрашнего дня никаких
поблажек. Поговорю с отцом, решим, что с тобой делать. Жаль, дом в деревне
продали. Вот бы куда тебя отправить. Ну ничего, какие‑то лагеря еще
наверняка есть для таких как ты.
– Класс! Вот тогда‑то я буду в наркоте как дурак
в фантиках. Мама, ты что, с луны свалилась? Там все пьют, трахаются и курят.
– Ври, да не завирайся.
– И вообще, у меня последнее лето детства. Имею я право
его отгулять?
– Ты про свои права забудь. Нет у тебя никаких прав.
Вот закончишь школу, поступишь в институт, пойдешь работать, выйдешь замуж –
пускай тогда за тебя муж отвечает. А пока ты от нас зависишь. И если еще хоть
раз придешь позже одиннадцати, я тебя в милицию сдам.
С элементарной логикой у нее проблемы, чего она не замечает.
– А как же я в школу теперь пойду? Ты только что
сказала – меня туда не пустят.
Стоп‑кадр. Мама думает, прежде чем открыть рот.
– Я уже обо всем договорилась. Тетка состряпает тебе
нейтральную характеристику и переведет в соседнюю школу.
– В выпускной класс? Сомневаюсь, однако. Кроме того,
тетке не совестно засылать им мину замедленного действия? Предупреждаю, они от
меня плакать будут.
Потом я проанализировала разговор и расстроилась не на
шутку. Как же я там буду без Кирилла?
* * *
– Ты знаешь, что‑то странное происходит, –
признался мне Кирилл. – Моя маман нечаянно оговорилась, что в курсе
некоторых моих дел. Точнее – наших. А я ей про это ничего не говорил.
– Да ну. Наверное, забыл.
– Вряд ли. Про то, что мы собрались заняться совместным
творчеством, – точно ничего не говорил.
– Ты это о чем? – недоумевала я, напрочь забыв о
своих планах.
– Ну, про нашу будущую совместную работу. Я типа, дома
строю, а ты цветочки рассаживаешь.
– Понятно. А как же комиксы?
– А как же я?
Вот. Уже начинается. Теперь придется корректировать свое
«хочу» с чужим мнением. С мнением человека, который тебе так дорог, что
наступишь на горло собственной мечте. Впрочем, о садах и клумбах я тоже когда‑то
мечтала. Лет сто назад.
– А с комиксами все просто. Когда мы станем жить
вместе, они будут твоим хобби. Как тебе такой расклад?
– Ого. Типа предложение сделал. Сначала «поиграем», а
теперь свадьба, марш Мендельсона, а сверху комиксами посыпать. Кто нам позволит
быть вместе? Не мечтай, богатенький мальчик. Это только в старинных сказаниях
принцы женятся на нищенках. И то перед этим с ними происходят всякие гадости.
