Онлайн книга «Мишн-Флэтс»
|
Проснувшись, я спросил: – Который час? – Почти два часа ночи. – А что это за больница? – «Бостон-Сити». Не волнуйся, жить будешь. Врачи решили ночку за тобой понаблюдать, а утром гуляй на все четыре стороны. Как себя чувствуешь? – Как кот из мультфильма, когда его шмяк сковородой по голове! И вокруг головы нарисованы черточки и звездочки... Все в башке вибрирует. – Насчет сковороды по голове не знаю. Не имел счастья изведать. А что ты такой сонный – это тебе сделали обезболивающий укол. – Сам догадался... Келли, вы знаете, Брекстон помог мне! – Он просто решил тебя не убивать. Это не значит помог. – Нет. Я потерял равновесие и начал падать с купольного мостика. Он схватил меня в последний момент за шиворот и втащил обратно. Я мог переломать все кости или вообще убиться. Он спас мне жизнь! – Давай не будем преувеличивать. Он сделал то, что считал нужным сделать. Почему он это сделал – можно только гадать. Так или иначе, вешать ему за это медаль на грудь не советую. – Пожалуй, вы правы. Мистер Келли, а отчего вы... – Ну, спрашивай, не стесняйся. – Отчего вы постоянно пропадали, когда вы мне были так нужны? Куда вы все это время исчезали? – Ходил на могилу дочери. Я вдруг вспомнил фотографию на комоде в его доме – бледненькая девочка со строгим лицом. – На могилу Терезы? – Да, Терезы. – Она была младшей сестрой Кэролайн? – Да. Но совсем на нее не похожа. Более чувствительная. Более ласковая. – Он спохватился и с улыбкой поправился: – Не то чтобы Кэролайн была совсем уж нечувствительная и черствая... Поправка вышла не слишком убедительной. Он смутился и замолчал. – А вы знаете, Кэролайн не захотела со мной даже разговаривать! – Можно ли ее в этом винить? – Нет. К счастью, хоть вы здесь, со мной. Вы же не верите, что я убийца? – Мы этот вопрос уже обсудили. Не начинай снова. – Повторите, что вы сказали. Келли снял очки, потер пальцами глаза, не спеша спрятал очки в велюровый футляр. – Я не думаю, что это ты убил Данцигера. – Вот это правильно! Потому что я не убивал Данцигера. Мои глаза снова закрылись, и я опять на какое-то время вырубился. Проснувшись, я сразу вернулся к прежнему разговору: – Отчего умерла Тереза? – Рак. – А сколько ей было лет, когда... Извините. Наверное, вам не хочется говорить на эту тему... – Да нет, все в порядке. В восемь лет она заболела. В десять умерла. – Трагично. – Рак пожирает человека. Как я понимаю, он питается живым человеком. Человек сам, собственным телом кормит своего внутреннего убийцу. – Келли печально помолчал. – Но то, что я хотел подольше побыть на могиле дочери, не может служить мне оправданием. Ты прав, когда возмущенно спрашиваешь: где вы пропадали? Мы приехали в Бостон как напарники, и я не имел права бросать тебя. Это первая заповедь полицейских – не оставлять товарища в трудной ситуации. Извини. – Вы часто бывали на могиле? – Старался приходить каждый день. На несколько часов. – Что вы там делали? – Просто сидел. – Зачем? – наивно спросил я. – Чтобы ближе быть. После похорон я ни разу не ходил на могилу матери. Мне это казалось бессмысленным занятием. Она всегда была рядом со мной. – Разве это не значит растравлять старую рану? – спросил я. – Старые раны заживают, Бен. Не до конца, но заживают. Мне до сих пор непонятно, какую роль сыграла та давняя утрата дочери в решении Келли прийти в больницу и целую ночь сидеть у моей кровати. Возможно, Келли ощутил что-то вроде отцовского инстинкта – защитить своего ребенка. Теперь его ребенком был я. А болезнь моей матери, которая тоже пожирала ее заживо, служила еще одним мостиком между мной и Келли. Мы пережили примерно одно и то же. Тогда, в больничной палате, разговор о смерти близких создал гнетущее настроение у обоих. Я поспешил сменить тему. – Ну, как кроссворд? Справляетесь? – А, это. Нашел в приемном зале. Идет со скрипом. Ты спи, Бен, на меня внимания не обращай. Хоть я не хотел спать, но тут же заснул. И во сне думал – не приснилось ли мне все приключение в церкви? Действительно ли Гиттенс намеревался хладнокровно убить Брекстона? Какие у меня доказательства? «Прочитал желание в его глазах». Хороша улика! Не такова ли судьба любого события в прошлом? Оно мгновенно падает жертвой ненаблюдательных свидетелей, плохой памяти, ложных отчетов. Историческая правда – если таковая существует в принципе – теряется в тумане нечетких свидетельств. Ах, хоть диссертацию пиши: «Историческая правда как коллективная выдумка». Дойдут ли у меня когда-либо руки до чего-нибудь подобного? «Вот упекут на всю катушку за убийство – десять диссертаций успеешь накатать за решеткой!» – шепнул подлый голос во сне. Я проснулся и думал дальше. Уже яснее. Нет, мне не привиделось. Гиттенс намеревался застрелить Брекстона. Я дал Брекстону возможность удрать, чтобы Гиттенс его не прикончил. Из двух зол я выбрал... какое? Меньшее? Большее? Или оба зла одинаковы? Так или иначе, я спас Брекстону жизнь. Я открыл глаза. Келли по-прежнему возился с кроссвордом. Сколько же я спал? Минуту или час? – Мистер Келли, можно вас спросить кое о чем? Мне кажется, что Гиттенс... – Тут я осекся. Я вдруг передумал. Голова болела страшно. Возможно, я все-таки не прав насчет Гиттенса. Я измыслил немыслимое. – А-а, сам не знаю... – Ты спи, спи, Бен. Я еще посижу. Я хотел поблагодарить его – за все. Ведь он один, только он один... Горло у меня перехватило. Я не мог ни слова из себя выдавить. Рыба, выброшенная на берег. – Все в порядке, Бен. Не напрягайся. Тебе надо хорошенько отоспаться. Утром будешь как новенький. * * * Мне приснился кошмарный сон. Начался он красиво – я парил высоко-высоко над озером, в котором не было воды, но плавали рыбы и качались водоросли. На душе было чудесно. Пока я не почувствовал – я парю с такой легкостью лишь до первого своего движения. Как только я пошевелю рукой, или ногой, или хотя бы пальцем – все, мне конец, я упаду вниз с сумасшедшей высоты. Долго, очень долго я крепился, старался не шевелиться. Но с каждым мгновением неподвижность становилась все мучительнее. Вот-вот это случится. Вот-вот. И... случилось! |