Онлайн книга «Сестра милосердия»
|
— Отдайте, сказали. Адрес назвали… — Ну, тогда давайте смотреть! Зашли в прихожую, открыли. Там всего понемногу: сахар, тушёнка, конфеты — не шоколадные, а простые, чайные, чтобы не растаяли. — Килограмм пятнадцать-шестнадцать, — Неля Борисовна попробовала коробку на вес. Расплакалась. Солдаты сразу ушли. Вышла из комнаты Наташа. — Ну, мам, успокойся… Стали внимательнее смотреть: адрес на коробке только их. Обратного нет. Под газетой нашли деньги — тысячу рублей. Долго думали, от кого это, но так и не смогли определить. Решили, от кого-то у них отдыхавших, ведь до войны приезжали к ним со всей страны. Это могло быть и из Воронежа от бывшего директора школы, и из Москвы — москвичи любили эти места, и из Ленинграда — отдыхали и оттуда. — Нам, блокадникам, — не могла успокоиться Неля Борисовна. — А как передали, вот, из рук в руки — цыганской почтой. И всё ведь дошло… 7 Думали, как распорядиться присланным. На деньги купили мешок муки, мешок сахару, мешок картошки. Неля Борисовна пекла пирожки и носила в больницу раненым, отправляла на передовую с приезжавшими проведать Наташу ребятами. Денег хватило, чтобы купить ниток и навязать ещё носков. А конфеты теперь лежали в вазе на столе и ожидали гостей. Вскоре на смену приехали Анатолий с Людой. За чаем с конфетами они узнали, что Наташу оглушило, что её чуть не унесло течением, что само наступление оказалось бестолковым и что, может, благодаря Сергею она осталась живой. — Кроссовки спасли, — смеялась Наташа, выкашливая простуду. — А кто тебе их подарил? — спрашивал Анатолий. — Ты… — отвечала Наташа. — У нас тоже на верхнем мосту, — сокрушался брат, — такая глупость! Хотели как пушечное мясо. Приехали спецы: мы вперёд пойдём. Тормознули пацанов: вы здесь, мы пойдём, очистим. Потом вы чуть ли не на готовенькое придёте. Они понтовались. Пошли по этому мосту. Так если пошли пятьдесят человек, обратно вернулись человек десять… Мост заминирован. Сверху простреливается… — Да, — не удержалась Люда. — Мы с Лианой трое суток не спали… Всё раненых вытаскивали. — Давайте о другом, — вмешалась Неля Борисовна. — Внучки письмо прислали, спрашивают: когда летом приехать? — Тоже цыганской почтой? — спросила Люда. — Да нет, вот штампы. Харьков, — показала конверт. — Ответь им: этим летом пусть больше занимаются, а на следующее уж точно приедут, — сказал Анатолий. Несмотря на неудачи, он верил, что грузин всё равно выгонят. После мартовского наступления, в котором ещё больше обнаружились недостатки абхазской армии, среди абхазов появилась неуверенность, пораженческие настроения. Матери погибших требовали что-то предпринять, чтобы получить тела их сыновей и предать их земле, а грузины специально не выдавали убитых. Можно было подумать, что абхазы сломятся, пойдут на попятную, но этого не случилось. Преследовавшие неудачи только укрепляли Наташу, Анатолия, Людмилу и всех абхазов. На позиции Анатолий с Людмилой и Наташа возвращались вместе с Лианой (та приехала за день до отъезда), с вязанками тёплых носков, с пакетами пирожков и сладостей. Наташа подумала: «Вдруг Лиана вернётся ко мне!» Ведь та уже помогла Людмиле освоиться. Но Лиану теперь не устраивали вторые роли, она сама была вроде старшей медсестры. В свой батальон Наташа вернулась одна. — Это тебе, — протянула пакет Сергею. — За что? — спросил тот, пристально глянув ей в глаза. Она не отвела их: — Сам знаешь… У него чуть не вырвалось: «Наташа! Давай бросим все эти недомолвки». Весь его вид говорил: «Давай уедем. Ко мне в Уфу. Там спокойнее. Там безопаснее. Там такое не повторится». Поняв, чего он хочет, она произнесла: — Нам надо быть здесь… — Наташа! — Ты понимаешь, здесь. Несмотря ни на что… В который раз крепкий мужчина оказывался беспомощным перед хрупкой женщиной. Он нервничал. Приехать на Кавказ, можно сказать, в чужую страну, биться, рисковать собой, надеяться получить хоть толику счастья, а в руках увидеть пакет с пирожками и пару носков… Не насмешка ли это? Конечно, после того как он спас её, вера в успех укрепилась. Теперь, казалось ему, он мог рассчитывать на большее. Это большее уже словно предстало перед ним, когда он привёз её домой в Гудауту. В тот момент в голове мелькнула мысль остаться, на худой конец задержаться, и тогда бы, может, и пошло всё стремительно вперёд. Но какая-то сила удержала. Да и разве, сидя у её кровати, он чувствовал бы себя хорошо? Оставшись, не уронил бы себя в глазах Наташи? Хотя это и был один из редких поводов, когда мог остаться… Гордость взяла своё: он пришёл воевать, защищать её и должен своё отработать! Должен предстать таким, чтобы она пришла к нему… А она принесла пирожки. 8 Если раньше каждое появление Наташи приносило Сергею радость, то теперь становилось в тягость. Видеть её — и не обладать. Видеть — и не иметь возможности прикоснуться. Видеть — и… К тому же возникли осложнения с комбатом, которому пришлось подчиниться воле Сергея и не пустить батальон по мосту, и тот теперь нет-нет и вспоминал: — Всё из-за этого башкира. Хероя Хоюза… Пошли б по мосту — взяли б Сухум! Сергей слушал-слушал и не выдержал — как-то вечером подошёл к Хасику: — Ты как хочешь, а я линяю… — Куда? — спросил тот. — Куда? Да хоть куда! К Василию Забетовичу… Хасик не стал выяснять, с чем связано решение башкира. Он видел всё сам и переживал за друга. Он только произнёс: — Знаешь, а зря… — Почему? — спросил Сергей. — А кто её в следующий раз из воды вытащит? — Пусть вытаскивает тот, кто ей дороже! — отрезал Сергей. — Что ж… — Так ты? — с надеждой посмотрел Сергей на Алхаса. — Куда же я денусь… Вечером, когда все легли, Сергей с Хасиком вышли из казармы — если можно так назвать домик бывшей турбазы — и пошли в Верхние Эшеры. Тогда не было жёсткой дисциплины, и ополченцы могли переходить от одного командира к другому. — Мне наш комбат напоминает майора… — говорил Сергей. — Того, что сначала хотел представить тебя к Герою, а потом — к трибуналу… — Ведь сколько крови пролито из-за этих идиотов! — Ты знаешь, когда я был в Карабахе, нас тоже между армянами и азерами ставили. И нас долбали с двух сторон. Что говорить… А то, что ты так решил, то правильно. Ещё не хватало тебе комбата, как майора, на плацу… Василия Забетовича сорвало с койки: |