Онлайн книга «Сестра милосердия»
|
— Хасик! Хасик! — закружился вокруг него. А потом к Сергею: — Зачем моего сына увёл? Зачем?! — Я его теперь вернул, — сухо сказал Сергей. — Ну, раз вернул, будем бухать! Работай по-крестьянски, ешь по-дворянски. На ящике, заменявшем стол, появилась бутыль. Василия Забетовича понесло: — Пьём за Героев Абхазии! — Это за нас, что ли? — удивился Хасик. — Да! Ведь Герой не тот, кто медальку на грудь повесил. А кто в душе герой! — Тогда и за Героев Союза, — Хасик чокнулся с Сергеем. Башкир скривился. — А что? Главное, что ты герой по жизни, а не по наградкам! — воспрял. Сергея снова определили на «зушку», которая потеряла своего стрелка. Его ранило, и он маялся в госпитале. Теперь в Сергее было меньше бравады, если он и выскакивал на «зушке» на передовую, то уже более расчётливо, и не стрелял до той поры, пока все вокруг не начнут разносить снаряды грузин, а он будет кружить мимо взрывов, пытаясь скрыться. Он хладнокровно уничтожал точки врага и по привычке делал на автомате зарубки: — Это сколько пулемётов… Это сколько «бээмпэшек» подбил… — А танков? — спросил Хасик. — Дождёмся и танков… 9 В это наступление абхазов грузины только отстреливались. А потом у них пошла непонятная суета. Ближе к вечеру с их стороны от окопов поднимается на насыпь танк, башня повёрнута вбок. Что он хотел этим сделать? Непонятно. Сергей выехал на «зушке». — Они что там, перепили? Складывалось впечатление, что грузины находились под кайфом. Танк выполз. Хоть бы стрельнул, а то выполз, встал, бок подставил, словно ждал, пока в него стрельнут. Сергей не упустил своего шанса. На глазах у Наташи снаряд угодил под башню. — Как метко! — воскликнула она. Заметила «зушку» и как та чётко засадила между башней и корпусом. Башня: — Хр-хр-хр… Как в мультике: будто робот, пол-оборота дала — и замерла. Туча дыма. Через несколько минут танк загорелся, а к концу дня сгорел. Сергей думал, что его отметят. А когда он доложил командиру, ему сказали: — Ты чё! Этот танк казак щёлкнул… — Ну, казак так казак, — только и сказал Сергей. Ему не то что стало противно — нет, он привык к тому, что награды перепадают тому, кто их не заслужил. Это он усвоил с афганской поры, когда от него ушла звезда Героя Союза. Ему всё обрыдло… На этот раз он воспринял всё иначе. Может, потому, что как бы утратил ту, ради которой сюда приехал: одно её слово заставило бы его подбить ещё не одну бронированную машину. Может, потому, что она где-то была, а он мог выглядеть рвачом, требующим награду. Может, наступил момент, когда переполнило негативом, а положительное, которое могло компенсировать негатив, не приходило. И он сказал Хасику: — «Зушка» твоя! Хасик ударил благодарно по плечу: — Теперь мы устроим… А ты за гранатомёт? — Нет, я ухожу… — Куда? На Восточный фронт? Думал, что Сергей всё ищет военные приключения, а на Восточном фронте не в пример позиционной войне на Гумисте кипела партизанская. И башкир с его опытом мог там сделать гораздо больше. Но Сергей отрицательно мотнул головой: — Совсем ухожу. — Устал? — желваки на щеках Хасика заиграли. — Да как сказать… — А я не устал! — У тебя своя песня, у меня — своя. — Это уж ты сказал точно, — Хасик отвернулся. Ему стало горько говорить с Сергеем. Если башкир хочет уехать, пусть едет: он не за свою землю борется. А Хасик, хоть и провёл молодость в Москве, но эти склоны, вершины, низины своих абхазских предков не отдаст никому. Сергей удивился, что Хасик на прощанье не протянул ему руки. Хотел пробудить в нём прошлое: — Помнишь, как мы в Гагре? — Не помню, — отрезал Хасик. А Василий Забетович снял с плеча Сергея автомат: — Лучше сегодня яйцо, чем завтра курица… — Какая ещё курица? Василий Забетович не ответил. Сергей ушёл. Ему было нелегко. Хотел свернуть в батальон Наташи и напоследок глянуть на неё, но ноги продолжали ступать по дороге. Он твердил себе: «Всё, отвоевал… Всё!» Нельзя сказать, что ему хотелось назад в Уфу — там его тоже никто не ждал. С некоторых пор он ощущал себя каким-то бесхозным. Поэтому, когда рядом остановился УАЗ российской воинской части, он попросил его подвезти. Разговорившись с водителем, он не пересел на автобус, идущий в Адлер, а свернул в воинскую часть в Гудауте, где стояли десантники. В части не хватало контрактников, и, когда Сергею предложили остаться, он не стал долго думать. Некоторые сложности возникли с военным билетом и паспортом, которые остались в Гагре у свана и к Сергею не вернулись. Запросили из Уфы подтверждение — и он оказался на службе у десантников. 10 Наташа с момента ухода Сергея ничего о нём не знала. Не знала, что из «зушки», которая подбила танк, стрелял Сергей. Не знала, что Сергей сказал Хасику на прощанье. Она шла к брату и по дороге столкнулась с Хасиком. — Какие у вас дела? — спросила Хасика. — Наташа! А Сергей уехал, — ответил тот. — Как?! — Да его заело… — Что же так? — Танк подбил, а ему говорят, что не он… Хасик рассказал, как танк выехал, как подставил башню, как не упустил момента Сергей. — Ой, я видела! Я видела! — воскликнула Наташа. — А что из того, что вы видели… Наташа! Вы только осторожнее тут. Недавно мародёров поймали, они девчонку тащили… — У меня боекомплект, — Наташа показала на матерчатый «лифчик», уставленный рожками и гранатами, и на медицинскую сумку. — Х-хе… Наташа! Медсестра искоса посмотрела на Хасика: — Вы мне угрожаете? И со смехом пошла дальше. Она понимала, что в войну всплывает всё низменное, но и в кошмарном сне не могла себе представить, чтобы кто-то из абхазских парней с ней обошёлся плохо — с той, которая ради них оказалась на фронте и рисковала жизнью. Она шла, вспоминала Сергея, который за ней ухаживал, который приехал изза неё, который воевал рядом, который её спас, который бежал. По её мнению, бежал позорно. Ведь были и те, кто, несмотря ни на что, оставался нести выпавший абхазам крест. Как её брат, который мог отсидеться в Харькове, как его жена Люда, мать двоих детей, теперь пропадавшая на передовой, как Лиана. |