Книга Холодная песня прилива, страница 45 – Элизабет Хейнс

— Еще бы.

— В следующие выходные.

И на этом все? Мог бы спросить меня перед закрытием клуба или передать через Дилана.

Фиц остановился передо мной, слегка расставив ноги и засунув руки в карманы дорогого шелкового костюма. Послышался стук в дверь, и Дилан приоткрыл ее. Он принес воду на подносе, точно так же как в прошлый раз: лед и на серебряном блюдечке — ломтик лимона. Все это он поставил на стол у дивана и вышел из комнаты, не сказав ни слова, не глянув ни на Фица, ни на меня. Плотно прикрыл за собой дверь.

Фиц посмотрел ему вслед и обернулся ко мне, склонив голову набок, словно что-то обдумывал.

— Ты ему нравишься, — заметил он.

— Никогда бы не догадалась, — ответила я. — Он на меня лишний раз и не взглянет.

— В прошлые выходные вы долго о чем-то беседовали, — продолжал он. — О чем ворковали?

— Он советовался насчет девушки, за которой ухаживает, — мгновенно сымпровизировала я. Правду я сказать не могла и, хотя боялась, что Фиц сразу же разгадает мою уловку, все же не собиралась выдавать Дилана.

К моему величайшему облегчению, Фиц расхохотался.

— Хитрюга, — сказал он. — Я все же думаю, что высмотрел он тебя. Наверное, хочет и тебе глаза отвести.

Я тоже рассмеялась, и Фиц вернулся к столику с напитками. Он налил себе полный стакан чего-то — судя по цвету, виски, — вернулся и сел рядом со мной. Рядом, но не вплотную.

— Видишь ли, — заговорил он, — для меня это камень преткновения.

— Что — это? — переспросила я, и мне снова стало не по себе.

— Что он ухлестывает за тобой.

— Почему же?

Фиц осушил стакан глоток за глотком. Тяжело вздохнул, поставил стакан на стол — для этого ему пришлось перегнуться через меня.

— Видишь ли, дорогая Вива, я бы и сам приударил за тобой, а этот здоровяк куда привлекательнее.

Я улыбнулась:

— Ты запал на меня, Фиц?

Он с напускной скромностью наблюдал за мной со своего края дивана:

— А то ты сама не знаешь!

Я пила воду, выгадывая время на обдумывание ответа.

— Не думала, что ты обращаешь внимание на девочек, — сказала я наконец. — Ты же так всегда занят.

Он пристально глянул на меня, словно оценивая услышанное.

— Ты не такая, как все, — сказал он. — Вот почему ты мне приглянулась. Ты же не станешь крутить мне яйца, а, Дженевьева?

— Смотря, какой смысл ты в это вкладываешь, — сказала я. — Я работаю на тебя, и работа мне нравится. Если ты выделишь для меня время сверх танцев, буду рада. Но я не хочу бросать клуб, Фиц. Так что если между нами что-то и будет, пусть это не мешает работе. Понимаешь меня, Фиц?

— То есть ты не прочь время от времени перепихнуться, но постоянные отношения тебе ни к чему?

— Грубовато, но в целом верно.

Он медленно кивнул, будто подобного ответа и ждал.

— Что ж, — сказал он наконец, — ты и правда не такая, как все. Совсем другая.

— Мне пора, — спохватилась я. — Внизу много народу.

— Ага, — сказал он. — Не буду становиться между тобой и твоей работой.

Он поднялся и помог мне встать. У двери он галантно поцеловал мне руку.

— Меня секс между делом не устраивает, Дженевьева, — сказал он. — Если я не сумею завоевать твое сердце, предпочту, чтобы ты оставалась самой ценной моей сотрудницей.

— Спасибо, — поблагодарила я.

Вниз я почти бежала, будто вырвалась из львиного логова, причем без единой царапины. Разве могла я провести разговор лучше? Еще бы выбить себе гонорар повыше за следующую приватную вечеринку, а то разговор о достойном вознаграждении как-то отошел на второй план.

Дилан ждал меня возле гримерной и проводил до двери в зал.

— Ну? — спросил он.

Я улыбнулась.

— Он решил, что ты ухлестываешь за мной, — сообщила я.

Дилан рассмеялся, и я пошла искать какого-нибудь симпатичного джентльмена.

Я проснулась с отчаянной головной болью. Почувствовала ее еще прежде, чем открыла глаза.

Я была одна — Карлинг ушел. Голова бессильно упала на подушку, но даже это движение причинило боль: подушка соприкоснулась с шишкой у виска.

Попить бы сейчас!

С трудом поднявшись, я подобрала с полу футболку и по пути в душевую натянула ее на себя. Я попила из-под крана, провела влажными ладонями по волосам, приложила горсть холодной воды к растущей шишке. Затем я умыла физиономию и наконец решилась посмотреться в зеркало. Выглядела я хуже, чем надеялась. Было холодно, так что я вернулась в спальню, надела джинсы и носки и проследовала на камбуз. Оказывается, Карлинг вовсе не ушел. Он сидел у стола в столовой нише, листая экземпляр «Уотервейз уорлд», — должно быть, нашел его на полке. Благодаря лучу проникавшего сквозь световой люк солнца он выглядел так, будто вот-вот вырастит нимб. Выглядел куда лучше, чем я.

— Доброе утречко! — бодро произнес он.

Я откашлялась и прохрипела:

— Привет!

Он снова поставил чайник на плиту, а я присела по другую сторону стола. Припомнила, что в ящике остались болеутоляющие, но была не уверена, смогу ли встать и добыть их.

— Судя по твоему виду, тебе следует отправиться обратно в постель, — засмеялся он.

— Большое спасибо, — поблагодарила я. — Минутка-другая, и я приду в себя.

— Да, — продолжал он, — я только что общался с твоим соседом. Опять. Похоже, он здорово удивился при виде меня.

— С которым из них?

— В выходной я говорил с ним. Лет за пятьдесят. Седые волосы торчат во все стороны.

— Малькольм? И что он сказал?

— Он просто сказал: «О!» — а я объяснил, что если он к тебе, так ты поднимешься чуть позже. На это он ответил «спасибо» и ушел.

Несколько минут мы в молчании прихлебывали кофе. Я гадала, почему он еще здесь, и то радовалась, что не пришлось с утра оставаться в одиночестве на пустом судне, то возмущалась тем, что теперь придется поддерживать беседу. Хотя он, конечно, молодец: как только я вошла, сразу отложил журнал в сторону.

— Я рада, что ты здесь, — решила я наконец.

Он и удивился, и обрадовался:

— Это хорошо. Я боялся, не злоупотребил ли я твоим гостеприимством.

— Тебе надо сегодня ехать на работу?

— У меня сегодня и завтра отгулы. Я собирался поднажать и разделаться со всем, до чего руки не дошли за неделю, — ну, знаешь, покупки, стирка и прочие увлекательные занятия. А ты? У тебя что запланировано?