Онлайн книга «Камин для Снегурочки»
|
Я хотела сказать: «Спасибо, не надо», но внезапно забормотала совсем иное: – Суп… Глафира… Свин… термос. Борисеев вытащил огромный носовой платок, осторожно вытер мне щеки и тихо поинтересовался: – Лапушка моя, что тебя принесло к Глафире? Я пожала плечами: – Так фишка легла. – Хотела на сцену попасть? Не вышло, и теперь в тусовке крутишься? – Упаси бог. – Тогда зачем здесь толчешься? Имей в виду, за кулисами люди быстро ломаются, тут совсем иной ритм, чем в нормальной жизни. Согласен, кое-кто только делает вид, что поет или танцует, но дело не в них. Ты-то можешь найти другое место. Сколько тебе лет? По внешнему виду еще не вечер, вполне симпатичная и молодая. Кстати, один из моих приятелей ищет горничную, думаю, платить много он не сможет, но ты попадешь в приличное место. Хороший дом, еда, оклад, никакого интима и истерик. Он вообще не из наших, банковский работник. Продолжая окутывать меня своим неповторимым бархатным голосом, Борисеев вытащил мобильник. – Ну, говори, как тебя зовут, и дело сделано. К горлу вновь подкатил комок. Как меня зовут? – Спасибо, – пробормотала я, – вот уж не ожидала, что вы захотите мне помочь, но моя карма – служить Глафире, по крайней мере, пока. Леонид спрятал телефон. – Дело хозяйское, коли нравится умываться супом… – Не нравится, но всего рассказать вам не могу. – Леня! – закричали из какой-то комнаты. – Куда ты подевался? – Кстати, о супчике, – усмехнулся Борисеев, – в следующий раз, когда станешь щавель варить, выжми в кастрюлю лимон и брось кусочек сливочного масла, получится вкуснятина, я всегда так делаю. И купи себе поваренную книгу, ясно? – Спасибо, – почти успокоившись, ответила я. Борисеев шагнул было в сторону, но потом опять повернулся ко мне: – Это шоу-биз, детка. Знаешь, тут почти все, кто сейчас звездами считаются, из очка вылезли. Мало кому повезло прямо от мамы с папой на сцену попасть и в десятку влететь. Ногти ломали, зубы, прогибались, кланялись, на коленях стояли, но добились своего. Так вот, на этой дороге люди начинают делиться на две части. Одни всегда помнят, каково им пришлось, и уважают окружающих, у других капитально сносит крышу. Первых очень и очень мало, стану перечислять – десяток имен назову, не больше. Остальные – такие, как Глафира. И еще, чем меньше таланта, тем больше гонора, самодовольства и желания унизить нижестоящего человека. Хотя кто сказал, что ты ниже Глафиры? Жизнь длинная, попомни мои слова, Глафира еще придет к тебе кланяться и просить денег. А ты тогда, сделай одолжение, не выплескивай на нее суп. Если хочешь быть интеллигентным человеком, всегда вежливо разговаривай со своей домработницей. А вообще, ищи себе богатого мужа или начинай зарабатывать сама, потому что лучшая защита женщины – ее толстый бумажник. Быстро повернувшись на каблуках, Леонид исчез. Я побежала в гримерку. «Это шоу-биз, детка!» В который раз я слышу эту фразу! Актер на сцене и в жизни – это два разных, подчас полярно разных, человека. Никогда бы не поверила, что Борисеев способен утешать поломойку! А он, оказывается, добрый, милый человек… Увидав меня, Глафира заорала: – Таняша! Я вздрогнула: что опять? – Милая, прости, прости, прости… Я попятилась к двери, но хозяйка бросилась мне на шею. – Ну извини, я устала, измучилась. Вот, возьми чистую одежду, суп был замечательный. Я обняла Глафиру: – Нет, я сама виновата! Гадкий вышел супешник. – Великолепный! – Несъедобный. – Прости! – Ты меня извини. – Я тебя люблю! – Я тебя тоже!!! Из глаз Глафиры брызнули слезы, и из моих одновременно тоже. Через секунду мы зарыдали, сжимая друг друга в объятиях. У хозяйки началась истерика, я, кое-как справившись с собой, напоила певицу водой. Но Глаша не успокаивалась. Она плакала в машине и не пришла в себя дома. В конце концов Свин, который, застав нас в момент обоюдных рыданий, отчего-то не стал материться и драться, принес нам по чашечке приторно сладкого чая и с несвойственной ему заботливостью произнес: – Вот что, истерички мои, глотайте и ложитесь. Я залпом осушила чашку, почувствовала разливающееся тепло и моментально заснула прямо в гостиной, сидя в кресле. Проснулась я от немилосердной боли в спине и сначала не поняла, где нахожусь. Потом вспомнила все: скандал, бурное примирение, истерику Глафиры, чаепитие в гостиной. Нужно встать, умыться, раздеться и лечь в кровать. Спать в кресле оказалось страшно неудобно, у меня свело поясницу. Кое-как я поднялась, дошла до двери, потянула за ручку и в приоткрывшуюся щель услышала быстрый шепот: – Эй, осторожней, не разбудите, а то завоет, – говорил незнакомый мне человек. – Там снотворного килограмм, – очень тихо ответил Свин. Удивившись, я осторожно прильнула к щелке и увидела Митю, шофера, который нес Глафиру, ноги певицы, обутые в лаковые сапожки, безвольно болтались, руки свесились. Рядом шел Свин. Парочка исчезла на лестничной клетке. Не успела я оценить происходящее, как продюсер вернулся, ведя за руку… Глафиру. Певица поправила темные волосы. – Все усекла, лапа? – спросил Свин. – Ага. – Помнишь, как действовать? – Да. – Тогда вперед и с песней, – велел Семен. Глаша скрылась в конце коридора, Свин вышел на лестницу, щелкнул замок. Я подождала пару минут, потом пошла к себе. Что у нас происходит? Сначала хозяйку, крепко спящую, выносят из квартиры, а через секунду она возвращается, бодрая и бойкая. Но обдумать случившееся не получилось, сон свалил меня с ног. – Танька, Танька, ну где же ты? – долетело до меня сквозь дрему. Я села, схватила халат и понеслась в спальню к Глафире. – Ванну и кофе, – принялась командовать хозяйка. Я дернула в разные стороны шторы. Яркий свет залил комнату. – Закрой, – заорала Глафира и мигом натянула одеяло на лицо, – глаза болят! Дай тапки. |