Книга Белое и черное, страница 25 – Сэйси Екомидзо

— Да.

— Но тогда получается, что твой муж хорошо знал, что за человек Катагири Цунэко.

— Да нет, вряд ли. Он только говорил, что красивая она, и все.

— А почему тогда «хитрюга»?

— Я сначала хотела бы у вас спросить: вы знаете, что вчера вечером я примчалась сюда здорово злая?

— Да, слышали только что.

— Тогда я хочу сперва рассказать об этом.

— Ну ты подожди малость, — заметил Тодороку. — Давай-ка, Ямакава-кун, быстренько прикончим лапшу, а потом уже не спеша поговорим.

Он был известен своим отменным аппетитом и в этот момент как раз приступал ко второй миске.

Чтобы сказать здесь правду о своем муже, от молодой женщины требовалось определенное мужество.

Дзюнко еще не имела никакого представления о том, какую роль он играет во всей этой истории. Но все же, рассудив, что пусть лучше это станет известно сейчас от нее, чем потом со стороны, она сделала решительный шаг и теперь сидела вся бледная.

— Ну вот теперь сыт. — Тодороку положил палочки и с удовлетворением глубоко вздохнул. — Можно и послушать, что ты нам расскажешь.

Ямакава тоже положил палочки. Другие полицейские и сыщики поблагодарили за угощение и удалились.

— Хорошо, — Дзюнко напряженно нахмурилась. — Я пришла вчера сюда, потому что считала хозяйку ателье автором этих оскорбительных писем.

— Хо-хо! Из чего же ты сделала такой вывод?

— У меня были две причины. Одна…

Здесь Дзюнко изложила то же самое, что недавно говорила господину Нэдзу, поэтому позволим себе не повторяться. К тому же это подтверждалось находкой журнала «Фанси Бол».

— Понятно. А вторая причина?

Кровь бросилась в лицо Дзюнко. Она в смущении затеребила платок.

— В том письме, которое я отдала сэнсэю, упоминался господин К.Х.

— Кто же он?

— Извините, но Киндаити-сэнсэй все про это знает.

— Ладно, не будем. Так в чем же дело?

— Я ездила вместе с господином К.Х. в одну поездку… Это было десять дней назад. И там я встретила женщину… Мне показалось, что это Катагири-сан.

Все трое невольно переглянулись. У каждого мелькнула мысль о найденных на втором этаже обрывках письма.

— Дзюнко, куда тебя возил К.Х.? Вы брали номер в отеле?

Тут Тодороку заметил ее состояние и распорядился:

— Киёми, выйди-ка отсюда. Нам нужно поговорить.

— Хорошо. — Девушка посмотрела на Дзюнко злыми глазами. — Я пока на кухне посуду помою.

Киёми собрала на поднос чашки с мисками и вышла. Ямакава тщательно задвинул за ней створку.

— Извини, Дзюнко. Так где же ты встретила мадам?

— В гостинице в Ёкогаме. Кажется, это был отель «Ринкайсо». Правда, я там только один раз была.

— Это где именно?

— Я плохо знаю Ёкогаму. К тому же мы из Токио ехали машиной.

— Но у господина К.Х. можно узнать?

— Да, конечно. Это же он меня туда привез. Прекрасный отель с видом на море.

— Это точно была Катагири Цунэко?

— Да. Ошибки быть не может. Это точно была хозяйка «Одуванчика». Она была в больших темных очках, но я именно потому и обратила на нее внимание.

— Она тоже тебя заметила?

— Тогда мне показалось, что я успела спрятаться. Но потом, когда я перечитывала письмо, то вспомнила, что в «Одуванчике» много иностранных журналов. И подумала, что она меня тогда в «Ринкайсо» заметила и решила испортить наши с мужем отношения. Потому я сюда вчера и примчалась.

— Как она на это отреагировала?

— Она очень испугалась. Мне показалось, что она не притворялась. Правда, я тоже на нее здорово набросилась. А уж когда я ей про «Ринкайсо» сообщила, так она чуть в обморок не упала.

— Там, в «Ринкайсо», мадам тоже была с клиентом?

— С ней был мужчина.

— Какой?

— Нуу… Он и сам от людей прятался. Черные очки, воротник поднят, шляпа на лоб надвинута — лица не разобрать. И к тому же…

— К тому же?

— Там коридор был буквой Т. Я шла как бы по вертикальной палочке в сторону горизонтальной, а эта пара прошла в самом торце по горизонтали. Всего мгновение. Мы тогда только что приехали, а те двое, как мне показалось, отъезжали.

— Когда это было точно?

— Третьего числа, в понедельник. Примерно в час дня.

Сегодня одиннадцатое, — значит, это произошло восемь дней назад. Дзюнко имела основания посчитать владелицу ателье автором письма.

— Ты бы узнала этого мужчину при встрече?

— Нет. Я же не видела толком его лица.

— Ну все-таки — возраст, внешность?

— В общем, если бы у нее был муж, он бы должен быть именно таким. Немного полноватый, и ростом чуть повыше нее, когда она на высоких каблуках.

— А какой у нее рост?

— Немного выше меня. Примерно метр шестьдесят.

— Значит, в мужчине чуть больше, чем метр шестьдесят четыре.

— Наверное.

— Дзюнко, а это не Итами?

— Нет, сэнсэй, не Итами. Там джентльмен был, а не эта вульгарная выскочка. Правда, похоже, что у него тоже последнее время что-то с Катагири-сан было.

— Про Итами потом. Как держала себя мадам вчера вечером? Она призналась, что была в «Ринкайсо»?

— Сперва все решительно отвергала. Тогда я увидела, что она врет, и нажала покрепче: мол, значит, я могу считать, что это ты грязные письма пишешь. И тут она не то чтобы призналась, а так… В общем, начала упрашивать, чтоб я никому про ту встречу не болтала. Короче, считайте, что призналась.

— Ты не спрашивала ее про спутника?

— Да мне до него никакого дела не было. Меня интересовало, зачем она такие письма пишет.

— И что она сказала?

— Она это категорически отвергла. И не просто отвергла — сказала, что и сама такое письмо получила.

— Какого содержания?

— Этого я не спросила. Но она сказала: я сама жертва таких писем и хочу, чтоб ты мне верила. А насчет Ladies and Gentlemen, говорит, у меня соображения имеются, дай только один вечер на размышление. Я и ушла.

— Во сколько это было?

— Примерно в полдевятого. Я понемногу убедилась в искренности мадам.

— А почему ты решила, что, когда твой муж говорил про хитрюгу, он имел в виду Катагири-сан?

— Мне казалось, что он тоже заподозрил ее.

— Но почему? Он ведь днем раньше ушел из дома и не возвращался, так?