Онлайн книга «Тайна Jardin des Plantes»
|
Этот человек в лохмотьях, с грязным, заросшим щетиной лицом, дырами на коленях, исцарапанными руками, покрытыми пылью и плесенью волосами, — в самом деле он? Что касается бедняжки Тринитэ, ее спортивный костюм больше напоминал тряпку для мытья полов. Нарушив их оцепенелое самосозерцание, мимо прошла нелепо одетая женщина — она явно натянула на себя первое, что подвернулось под руку, — волочившая за собой чемодан на колесиках. Споткнувшись, она потеряла равновесие и, едва не рухнув на Сильвена и Тринитэ, посмотрела на них так, словно они были живым воплощением катастрофы, грозившей обрушиться на Париж. — Я так и знала, что это вот-вот начнется! — сказала она, устремляясь по улице Фур вслед за большинством пешеходов. — Спокойно, спокойно… — пробормотал Сильвен, делая глубокие вдохи и пытаясь сохранить самообладание. Прислонившись к большой схеме метро у входа на станцию, он с силой растер ладонями лицо, чтобы прогнать навалившуюся усталость. «Сейчас не время для отдыха…» Тут на него налетели сразу три человека в форме CRS [8] , собиравшихся перекрыть вход в метро стальными заграждениями: — Отойдите отсюда, месье! Метро закрыто! Прежде чем Сильвен и Тринитэ успели что-то сообразить, людской поток подхватил их и вынес на мостовую, где неподвижно замерли автомобили. Сквозь стекла можно было разглядеть встревоженные лица пассажиров — целые семьи, множество вещей… Водители нервно настраивали авторадио, раз за разом поглядывая на небо. У них был вид беженцев. — Да, в самом деле что-то произошло, — пробормотал Сильвен, лавируя между машин, чтобы попасть на другую сторону бульвара Сен-Жермен, на угол улицы Бюси. — Террористы! — высказала догадку Тринитэ. Сильвен, у которого почти одновременно возникло то же самое предположение, повернулся к ней: — Ты думаешь? — Наверно, они опять устроили где-то взрыв… пока мы были в катакомбах… И в тот же миг оба вспомнили разговор Жервезы и Любена: — Париж скоро погибнет, Любен… и увлечет нас всех за собой в бездну. — И… когда же? — Агония начнется сегодня ночью. — Сегодня ночью… — повторил Сильвен, еще не в силах поверить в это окончательно. Тринитэ тоже изо всех сил пыталась сохранять спокойствие. Взглянув на расхристанного человека, который брел куда-то, невидяще глядя перед собой, она слегка дернула его за рукав и спросила: — Месье, почему вы убегаете? Тот с ужасом на нее посмотрел: — Вы что, не знаете? И тут же устремился в противоположном направлении. — Нам нужно идти туда, — объявила Тринитэ, увлекая за собой Сильвена против течения общего потока, к улице Бюси. — Но мы одни туда идем… — неуверенно возразил Сильвен, смущенный тем, что девчонка может счесть его трусом. Впрочем, сама Тринитэ была явно напугана, но любопытство в ней пересиливало. — Ну и что? В катакомбах мы тоже были одни, но сумели оттуда выбраться! И они углубились в лабиринт старого квартала Аббатства, где в Средние века располагалось богатое аббатство Сен-Жермен-де-Прэ, а сейчас сохранилась лишь путаница тесных улочек, переулков и тупиков, по которым можно было лишь приблизительно представить себе его прежнюю структуру. Но в это утро улицы Эшодэ, Жакоб, Кардиналь превратились в сплошные импровизированные парковки. Небольшое количество машин, принадлежащих местным жителям, загородили проезд другим, те — третьим. Напряжение нарастало. Большинство водителей, уже не стесняясь, орали друг на друга: — Дай проехать, мать твою! Убери свое ведро! — Да пошел ты!.. Не видишь — и впереди все забито! На улице Сены Сильвен и Тринитэ увидели, как два мужчины дерутся, катаясь по тротуару, словно уличные псы. — Люди сходят с ума! — сказала Тринитэ, вздрогнув. — Да, похоже на то, — кивнул Сильвен, глядя на кафе «Ла Палетт», прямо перед которым они оказались. Это знаменитое заведение, краса и гордость квартала Изящных Искусств, облюбованное туристами и писателями, было разгромлено и разграблено: пользуясь всеобщей паникой, грабители разбили витрину и вынесли все запасы спиртного, часть которого сразу и выпили. Множество пьяных валялись здесь же, на улице. В голове Сильвена тем временем складывались более-менее логичные предположения. — Бомба… — проговорил он, продолжая двигаться к зданию Французской академии, видневшемуся в конце улицы. — Наверно, взорвали какое-то важное здание… Лувр, или Дворец правосудия… что-то грандиозное… Тринитэ снова вздрогнула: — Вы думаете? Сильвен молча обернулся к ней, и она прочла в его взгляде утвердительный ответ. — Но тогда, — сказала она через некоторое время, взглянув вверх, — мы почувствовали бы запах гари, увидели бы дым… А ничего такого нет… — И, поколебавшись, спросила: — Думаете, ваша мать сыграла в этом какую-то роль? При этих словах Сильвен помрачнел. С того момента, как они выбрались из катакомб, он пытался отогнать эту мысль, но царящая в городе паника лишь подтверждала его опасения. Он снова услышал зловещее пророчество Жервезы: «Париж скоро умрет, Любен…» Но даже если Жервеза не ответственна за это, она, по крайней мере, знает, как обстоят дела. «Но почему именно мать?» — снова и снова спрашивал он себя, ускоряя шаги, словно пытаясь убежать от своей юной спутницы. Заметив его волнение, Тринитэ настойчиво произнесла: — Так что вы об этом думаете? Сильвен резко обернулся к ней. Черты его лица утратили прежнюю мягкость. — Я ничего об этом не знаю! Так же как и ты! Мы в одинаковом положении — нам обоим ничего точно не известно! Тринитэ была поражена такой внезапной переменой. — Но вы хотя бы… — проговорила она нерешительно. — Замолчи! — отрезал Сильвен. Внутри у него все кипело. Он не знал, что и думать. Вдобавок он жалел о своей вспышке гнева, о том, что не смог сдержать своих чувств перед незнакомкой. «Что с нами будет?» — думал он, бредя, как лунатик, к зданию Французской академии, в хаосе криков и автомобильных гудков. Тринитэ, брошенная посреди тротуара на улице Сены, долго стояла неподвижно, не в силах сдвинуться с места. Ее напугали не столько слова Сильвена, сколько его глаза. «Этот тип может оказаться опасным, — подумала она, вспоминая внезапно вспыхнувший в его глазах желтоватый свет. — И в катакомбах он чем-то напоминал дикого зверя… А сейчас он идет сквозь толпу, как сквозь джунгли…» |