Книга Тайна Синего имама, страница 40 – Бернар Бессон

— Представим себе на минуточку, что злоумышленникам удалось вывести из строя металлоискатели…

— Если он попытается выйти из зала управления с подозрительным предметом, это привлечет внимание его сотрудника и дежурного жандарма.

— Допустим, он их убьет.

— Когда он откроет дверь, ведущую к реактору, поднимется всеобщая тревога. Аварийная бригада, находящаяся при объекте, немедленно вмешается и остановит незваного гостя.

— Допустим, аварийная бригада не сможет прийти на помощь, ее остановят другие злоумышленники.

— В таком случае бомбу удастся подложить только к системе охлаждения, окружающей реактор.

— И если она взорвется?

— Если она взорвется, можете не сомневаться, мощный поток кипятка обварит вашего террориста. Даже если мы на минуту представим себе, что он выживет, ему придется подложить вторую бомбу к самому реактору, что будет абсолютно невозможно из-за хаоса, возникшего в результате первого взрыва.

— Но если все-таки ему каким-то образом удастся это сделать?

— Он проделает дыру в корпусе реактора, и ничего больше.

— Ничего?

— Атомный реактор — не атомная бомба. Даже если ваш злодей уничтожит несколько урановых стержней, не произойдет никакого ядерного взрыва, никакой ядерной реакции. Произойдет автоматическая остановка реактора.

— А как же радиоактивное излучение?

— Излучению подвергнется только внутренность бетонного купола. Наш злоумышленник пойдет на верную смерть, но не подвергнет жизнь других опасности.

— Что же для этого нужно сделать?

— Что вы имеете в виду, господин Морван?

— Что нужно сделать, чтобы реактор взорвался, как в Чернобыле?

— Такое невозможно, это все фантазии журналистов.

Париж, Сен-Жермен-де-Пре, 13:00

Дюрозье вышел из метро на станции «Севр-Бабилон». Прохожие плотной толпой шли по тротуару, выходили на проезжую часть между остановившимися перед светофором машинами, толклись у витрин магазинов. Дед Мороз развлекал ребятишек. Добровольцы из Армии спасения звонили в колокольчики; пахло жареными каштанами и талым снегом.

Дюрозье за несколько минут добрался до улицы Драгон. Узкая улочка, застроенная отреставрированными старинными домами, пролегала между бульваром Сен-Жермен и улицей Гренель, и за ее средневековыми фасадами скрывались вполне буржуазные интерьеры. Дюрозье миновал дом пять, где проживал Ашиль Фауэ — человек, которому Клеман-Амруш позвонил после убийства Перси Кларенса, и направился к дому номер один. Тут жил Леблан, отставной майор Управления общей разведки, который работал с автором «Забытых стихов» в бытность того информатором. Что же связывало всех троих?

Перед тем как покинуть министерство, Дюрозье затребовал у «Бельфегора» данные о том, как часто Клеман-Амруш и Ашиль Фауэ разговаривали по телефону. Эти двое поддерживали отношения давно и регулярно. Так же регулярно Клеман-Амруш общался с майором Лебланом, пока тот не ушел в отставку.

Подойдя к дому один, Дюрозье нажал на кнопку домофона:

— Здравствуйте, у меня назначена встреча с господином Анри Лебланом.

— Дюрозье, не так ли? — спросил его невидимый собеседник.

— Совершенно верно.

— Поднимайся. Третий этаж, налево.

Послышался щелчок, и входная дверь из лакированного дуба отворилась.

Дом, где жил Анри Леблан, поражал роскошью. Коридор вел в зимний сад со стеклянной крышей, в котором стояли плетеные кресла. Лифта не было, но по обе стороны от коридора располагались похожие на музейные ниши выходы на лестницу.

На одном из почтовых ящиков Дюрозье увидел имя Леблана и ступил на покрытую свежевычищенным ковром лестницу. Не успел он нажать на кнопку звонка, как дверь отворилась. Леблан встретил его с усмешкой.

— Это ты занимаешься Клеман-Амрушем? — с порога спросил он.

— Да, именно так.

— Проходи.

Дюрозье вошел в шикарную холостяцкую квартиру. В стеклянных шкафах красовалась коллекция китайского фарфора, отражавшаяся в искусно расставленных зеркалах. Дневной свет заливал комнату, и только телевизор за ширмой оставался в тени.

— Услышав об убийстве Перси Кларенса, я сразу понял, что нужно ждать гостей из Конторы. Так что я не удивился, когда позвонил Бранкар. Я польщен, что Морван послал ко мне одного из своих ближайших сотрудников. Сними куртку и располагайся поудобнее!

Этот пенсионер чем-то напоминал преуспевающего антиквара. Сходство с галеристом усиливали зачесанные назад волосы с проседью. Дюрозье с восхищением рассматривал его бордовый жилет и шелковый шарф, повязанный вместо галстука. Недоверчиво поглядывая на собеседника из-под густых бровей, Анри Леблан говорил размеренно и немного церемонно.

— У тебя здесь красота, — начал Дюрозье.

— Китайский фарфор — моя маленькая слабость! Присаживайся, я выключу телевизор.

Дюрозье осторожно сел в обитое желтой тканью вольтеровское кресло. На ковре от его ботинок остались мокрые следы.

Отставной майор поднял очки на лоб и закурил.

— Чем могу помочь?

— Ты курировал Клеман-Амруша, пока он не вышел в отставку…

— Верно.

— Ты ведь ушел как раз тогда, когда были опубликованы «Забытые стихи»?

— Да-да.

— Мы полагаем, что Перси Кларенс был убит потому, что перевел «Забытые стихи» на английский.

— И вы, разумеется, правы.

Дюрозье неожиданно вспомнил слова ясновидящей из Сен-Клу и некоторые подробности из жизни Клеман-Амруша. И тут ему в голову пришла интересная мысль.

— Мне вот что кажется странным, — начал он. — У меня такое впечатление, что «Забытые стихи» не характерны для Клеман-Амруша. До этого он писал совсем иначе.

— Что ты имеешь в виду?

— Клеман-Амруш — кабинетный ученый, суровый отшельник, посвятивший себя науке. Его предыдущие книги — настоящие научные публикации, они написаны не для того, чтобы спровоцировать скандал.

Анри Леблан сидел против света и с усмешкой смотрел на молодого коллегу. Бранкар предупредил его, что к нему придет молодой человек с богатым воображением.

Между тем Дюрозье не отступал:

— Почему же он решил написать эту книгу?

— Сразу видно, что ты работаешь с Морваном. Правильные вопросы задаешь.

— Стараюсь.

— Ты пришел по адресу. «Забытые стихи» — моя идея. Эта книга была задумана здесь.

Анри Леблан жестом обвел комнату. Дюрозье посмотрел на китайские вазы, стоявшие вдоль стен. На самой большой из них был изображен дракон с человеческим лицом. Он был похож на синего дьявола, дергающего за веревочки марионетку, повисшую над пропастью. Известие о том, что замысел «Забытых стихов» родился в этой холостяцкой квартире, застигло молодого разведчика врасплох. Трудно было представить, что Леблан и Клеман-Амруш сидели в этой комнате, зачитывая друг другу суры и комментарии к ним.