Онлайн книга «Шкатулка сновидений»
|
— Никогда не призывайте Бога в психологический анализ, — в голосе доктора зазвучали строгие нотки. — Он только усложняет дело. Бог — это невроз. — Разве это не слова Фрейда? — Да, это мои слова. — Нет, я имел в виду другого… Ох, забудем! Значит, это психологический анализ? — Это вскоре им станет, мой юный друг. Адельма повредилась умом. Она внезапно обнаружила, что ее мучают абсурдные, грязные фантазии… — Какие такие абсурдные, грязные фантазии? — Например, она вообразила, что влюблена в вас. — Да как вы смеете! — воскликнул я, потрясая кулаком. — Что абсурдного или грязного в том, чтобы влюбиться в меня? — Она вас ненавидит, — сказал доктор Фрейд. — Я сам видел, как она издевается над вами, как оскорбляет при первой возможности. Вы для нее отвратительны. А теперь ответьте мне, разве не абсурдно испытывать непреодолимое притяжение к чему-то, что вам противно? — Я не что-то! — твердо ответил я. — И я ей не противен. Адельма действительно в меня влюблена. — Откуда вам это известно? — поинтересовался доктор Фрейд, беспокойно постукивая тростью по полу. — Конечно, это правда! — Она отказывается от еды, кричит, и стонет, и все время зовет вас. Одно ваше имя, слетающее с ее губ, звучит как молитва! Когда вас нет рядом, она тоскует, не спит, чахнет… — Так и должно быть! — Вы чудовище! — Не большее, чем вы, доктор Фрейд! — Что вы имеете в виду? — Бессердечный, жестокий «эксперимент», который вы проводите над собственной бедной дочерью, внушив ей, что в ее кишечнике поселилась змея… — Она сама себя убедила… — Да, с вашей помощью! — Послушайте меня, Хендрик!.. — Где сейчас Адельма? — В своей комнате, занимается любовью с Малковичем… Я уставился на доктора Фрейда, не веря свои ушам. — Что? — Именно это я и пытался объяснить! Dummkopf [74] ! Адельма твердит всем и каждому, что она безнадежно, отчаянно, безумно влюблена в вас, что без вас она хочет только умереть… — Тогда зачем же, черт побери, она трахается с Малковичем? — вскричал я в яростном смятении. Доктор Фрейд неодобрительно прищелкнул языком. — Она искала вас, но не нашла. Кто-то сказал ей, что вы ушли договариваться насчет вашего тайного побега и можете отсутствовать несколько дней. О, она впала в неистовство, рыдала и завывала, царапала себе грудь, выдирала пучками волосы, визжала, кричала, что не вынесет без вас и часа. Ее мучения, если, конечно, они подлинны, поистине достойны сострадания. — Кончено, подлинны! — Тогда ей сообщили, — продолжал доктор Фрейд, — что Малкович с удовольствием утешит ее до вашего возвращения — согреет кровать, удовлетворит телесные потребности. И она, кажется, успокоилась. — Кто сообщил ей это? — Малкович, естественно. — Я убью его! — воскликнул я и ринулся к двери. — Разорву на части голыми руками! — Подождите! Хендрик! Подождите!.. Но я уже добрался до лестницы. — Не надо драки! — шуршал позади старческий голос доктора. В комнату Адельмы я ворвался как раз в тот момент, когда Малкович опускал на нее свое голое, потное, волосатое тело. Бугорчатые, пятнистые ягодицы волновались и раскачивались. — Нет! — закричал я. — Адельма, нет! Ее глаза, устремленные поверх толстого плеча Малковича, встретились с моими — и расширились в радостном изумлении. — Хендрик! — вскрикнула она, с неожиданной силой отталкивая Малковича. Он свалился с кровати и упал на пол, широко раскинув бедра, его мужское достоинство увяло и сморщилось. — Ты невообразимый ублюдок! — процедил я сквозь зубы. — Я только пытался помочь, — прохныкал кондуктор. — Пожалуйста, не причиняйте мне вреда… — Вред? Да я намерен убить тебя! Бросившись на Малковича, я ударил его коленями в живот и начал молотить кулаками по плечу. Он вскрикивал подо мной и извивался. — Нет, нет, пожалуйста, не надо! — в его голосе звучал неподдельный ужас. В этот момент вбежал граф Вильгельм, ему на пятки наступал запыхавшийся доктор Фрейд. Оторвавшись на миг, чтобы взглянуть на графа, я заметил, что он пребывает в крайне растрепанном состоянии: пиджак и рубашка порваны, брюки вымазаны грязью, один ботинок отсутствует. Граф посмотрел вниз, на меня — и у него отвисла челюсть. — Чем вы таким занимаетесь? — прошептал он. — Малкович… — О, не отвечайте, я и так прекрасно вижу, чем! — Послушайте… — Содомируете Малковича прямо на глазах у моей дочери! У меня есть большое желание… — Я не содомирую Малковича! У меня и в мыслях такого не было! — Почему это? — капризно осведомился Малкович. — Тогда почему он голый? — Просто я собирался избить его до бесчувствия, вот и все. — И для этого он разделся? — не унимался граф. — Помогите! — взвыл Малкович. — Я не хочу быть избитым до бесчувствия… — Заткнись! — рявкнул я, непроизвольно брызнув слюной ему в лицо — У тебя нет выбора! — Я предупреждал его, — вставил, наконец отдышавшийся доктор Фрейд. — Я говорил ему, что здесь нельзя устраивать драки. Лично я порицаю жестокость. — Как и любой нормальный человек, доктор Фрейд. Как мы все. Ну, мерзкая шавка, и что такого натворил несчастный Малкович, чтобы заслужить побои? — Перечень его деяний бесконечен, — ответил я. — Однако этот конкретный случай — за попытку изнасилования вашей дочери. Челюсть графа, совсем недавно вернувшаяся в свое естественное положение, снова отвисла. Он посмотрел на Адельму, которая по-прежнему лежала на постели обнаженной. — Это правда, Адельма? — Конечно же, нет, папа. — Адельма! — Я хотела, чтобы он это сделал. Я попросила его. Я слез с Малковича и встал на ноги. — Послушайте, — произнес я. — Я пытался защитить ее. Она хочет меня, не Малковича. — По словам Адельмы, все наоборот, — ответил граф. — Но обсудим этот отвратительный инцидент позже. Сейчас мне необходимо вывести на улицы войска. — Зачем? — осведомился доктор Фрейд. — Какая-то опасность? — Опасность? — переспросил граф. — Мой дорогой доктор Фрейд, там разворачивается полномасштабный бунт! А почему, вы думаете, я в таком виде? |