Онлайн книга «Стриптиз-клуб «Аллигатор»»
|
– А зачем? Мы прикатили в Далтон с целью произвести впечатление, только и всего. И нам это удалось! – Склонившись над рулевым колесом, он перевел взгляд с меня на маленький белый самолетик в небе. – Видишь? Не так надо заходить на посадку при снижении! Мы вернулись в «Привал у моста» поздним вечером в воскресенье. В окнах трейлеров мерцали голубые экраны. Возле нашего трейлера, буквально из-под колес, метнулся в сторону какой-то чернокожий псих. По всей видимости, у Джина отношение к расовой проблеме нисколько не изменилось с 1968 года, когда массированное новогоднее наступление армии Северного Вьетнама и Вьетконга вызвало массовые антивоенные выступления, а убийство Мартина Лютера Кинга в Мемфисе 4 апреля – крупнейшие в истории США расовые волнения. Эпитет, которым Джин наградил нашего соседа, не делал ему чести. Я смотрел, как пожилой чернокожий бредет к своему трейлеру, через каждые три шага оборачиваясь. Он напоминал человека, которому кажется, будто его преследуют… Мне это чувство было знакомо. Как только мы вошли в трейлер, Джин тут же принялся за уборку, а я с пачкой «Мальборо» и бутылкой «Джека Дэниелса» уселся на ступеньках. Было темно, парило… Жужжали кондиционеры, стрекотали цикады. А я все размышлял, откуда здесь взялся тот чернокожий. Вспышка электрического света за занавесками, как далекая зарница за грозовыми облаками, заставила меня перевести взгляд на трейлер Шерри-Ли. Я сидел и тупо смотрел на него. Она чего, дома? Телевизор, что ли, смотрит? Сериал, должно быть… Уехала, а потом вернулась? Ну да, конечно! Вот и «мазда» ее рядом с трейлером… Я сделал пару глотков виски, вскочил и закурил. Шерри-Ли вернулась! И я ее увижу… Я поднес ладонь ко рту и дыхнул. Настоящий мужской запах… Виски и сигареты. Я обтер бутылку полой рубашки, потом заправил рубашку в брюки, поправил галстук, схватил сумочку. Ну, вперед! А если прогонит?.. Скажет: чего приперся среди ночи? А, ладно… Была не была… – Шерри-Ли! – позвал я, поднявшись по ступенькам. – Это я, Мартин. Помните меня? Телевизор умолк, и я услышал ее шаги. Вспомнив о ее «глоке», я пригнулся. – Мартин? Какой Мартин? Торговец недвижимостью? – Нет, Мартин, который спаситель. Я некоторым образом связан с Брэдом. Последняя фраза решила дело. Она распахнула дверь… За то время, что мы не виделись, ее красота расцвела еще пышнее. На ней был длинный, до лодыжек, розовый халат из какой-то легко воспламеняющейся ткани, на ногах пушистые, в тон, шлепанцы, которые стоило бы подарить ее бабушке, но Шерри-Ли удавалось и без каблуков выглядеть на все сто. «А чего это я про бабушку? Старею, что ли?» – Какого черта ты приперся? – произнесла она с вызовом в голосе, но ее огромные глаза под черной челкой светились скорее любопытством, нежели неприязнью. – Я тоже рад тебя видеть, – нашелся я. – Может, выпьем? Она повернулась, качнув бедром, подошла к шкафчику. Карман с пистолетом оттопырился. Ноготком, покрытым светлым лаком, она включила радиоприемник, и трейлер наполнили печальные звуки музыки в стиле блуграсс, зазвучали традиционные струнные инструменты шотландско-ирландских горцев. – А ты зачем сюда вернулась? Она встала на цыпочки, взяла с полки два бокала: – Как это зачем? Это мой дом, я здесь живу. Она подошла ко мне с бокалами в руках. Я перевел дыхание. Пути Господни неисповедимы! – Ты видела Брэда? – спросил я, наливая виски ей и мне. – Я собиралась то же самое у тебя спросить, – вздохнула она. Мы подняли бокалы и одновременно поднесли их к губам. Прежде чем мы выпили, наши глаза встретились и сердце у меня бухнуло в ребра. – Я не видел, – просипел я, поперхнувшись бурбоном. Шерри-Ли выпила виски, помолчав, сказала: – Брэд вернется. Он всегда доводит начатое до конца. – Ничего себе! – покачал я головой. – Ты так спокойно об этом говоришь? – Сядь, пожалуйста, – кивнула она на диван с выцветшей обивкой. Я сел, улыбнулся. Она на мою улыбку не отреагировала. Окинув меня пристальным взглядом, заметила: – Ты меня напрягаешь. Если честно, я тебя побаиваюсь. Почему при тебе дамская сумочка? – Эта сумочка – все, что осталось у меня по завершении одного романа, с самого начала не заладившегося, – пожал я плечами. – Сумочка – своего рода напоминание о житейской мудрости: что не получилось сразу, не получится и потом! – Забавно! – Она одарила меня грустной улыбкой. – Каким ветром занесло тебя в «Привал у моста»? – Я живу на соседней улице. Из моего окна видны окна твоего трейлера. Она вскинула брови. – В смысле, мы соседи, – поспешил я уточнить. – Вообще-то я не заглядывал к тебе в окна, да и не собираюсь. Она засмеялась, и сердце мое мгновенно пустилось вскачь. – Но почему ты поселился именно в «Привале»? Потому что хочу жить рядом с тобой, Шерри-Ли, потому что хочу заслонить тебя собой, когда Брэд вскинет револьвер, потому что я хочу тебя, Шерри-Ли… – Потому что здесь дешево, – пожал я плечами. Метнув на меня пронзительный взгляд, Шерри-Ли опустилась на табуретку напротив. Она, похоже, больше не опасалась меня, но ведь, с другой стороны, не у меня был «глок» в кармане… Ее трейлер уютным домом можно было назвать с большой натяжкой. Впрочем, временное жилище ни у кого особым уютом не отличается. – Славные бокалы, – заметил я, кинув взгляд на полочку у окна. – У меня тут целая коллекция. Красиво, правда? Она плеснула виски в наши бокалы. Из радиоприемника доносился голос Тани Такер, известной исполнительницы кантри-рока. – Тебе нравится Таня Такер? – спросила Шерри-Ли. – Мне она ужасно нравится. Ее голос за душу берет. Ты вообще любишь музыку? – Хорошую – люблю, плохую – нет! – улыбнулся я. Мы продолжали усердно опустошать бутылку. Когда виски оставалось на донышке, мы объяснились. После моего предыдущего визита Шерри-Ли приняла решение уехать, надумав обрести душевный покой среди своих единоверцев, обосновавшихся на берегу озера Окичоби, крупнейшего на территории национального парка Эверглейдс. Они вместе молили Бога о прощении, об отпущении ее грехов, после чего она, положившись на волю Господню, вернулась в «Привал». – Я доверила свою жизнь воле Божией. А ты, Мартин? – А что я? – покачал я головой. – На мою жизнь Брэд не покушался и, по-моему, не собирается. – Не зарекайся! Если он узнает, что ты тут был… |