Онлайн книга «В никуда»
|
– Никогда не оставляй палочки воткнутыми в рис – это символ смерти, как поминальные свечи в чашах на могилах и в семейных алтарях. Все передается только на деревянных дощечках. Если тебе что-то передали, ты должен это попробовать. Если ты допил из стакана, тебе его автоматически наполнят. Так что, если больше не хочешь, оставляй половину. – Совсем как в Южном Бостоне. – Слушай и не отвлекайся. Вьетнамцы не рыгают, как китайцы, чтобы продемонстрировать, что еда им понравилась. Они, как и мы, считают это неприличным. – Я не считаю это неприличным. Но не забывай, что я из Джуниор лиг. Сьюзан нетерпеливо махнула рукой. – Когда наешься, сунь палочки в ноздри. – Ты уверена? – Слушай, что я говорю. Семейство Фам жило в удобном частном доме неподалеку от собора. Эти люди явно неплохо зарабатывали. Рис сыпался у меня из ушей после ужина в гостинице. Но это был не повод отказываться от еды. За столом я оказался зажатым между столетней бабулей и сопливым пацаненком. Зато напротив сидела первейшая красавица этих мест. Она немного говорила по-английски, но недостаточно, чтобы я продемонстрировал ей, какой я обворожительный. Наверное, она была чья-то, но постоянно улыбалась, хихикала и все время предлагала мне дощечки. Каждый за столом знал по десять английских слов, но все – разные, поэтому разговор шел вполне успешно. Кроме того, большинство из них говорили по-французски, и ко мне внезапно вернулось ограниченное владение этим языком. А те фразы, которые я твердо усвоил по-вьетнамски, никак не подходили для семейного ужина. Хотя мне приходило в голову, не попросить ли мою визави "показать документы". Сьюзан сидела на другом конце стола и развлекалась вовсю. Вьетнамцы в окружении семьи выглядели вполне мило, в то время как общественная и деловая жизнь страны летела ко всем чертям. Рядом со Сьюзан сидел вьетнамец лет тридцати. – Мистер Бреннер, – произнес он на английском, который я сумел понять, – мисс Сьюзан сказать, вы здесь в шестьдесят восемь? – В Куангчи, – ответил я. – Вы сражаться с коммунисты? – За этим меня сюда прислали. – Вы убить? – Ну, возможно... – Хорошо. – Он встал, что-то сказал остальным и поднял бокал. – За смелого солдата, который убить, – он наклонился к Сьюзан и что-то спросил, – который убить антихристов. Все выпили, и мне пришлось встать. У меня сложилось ощущение, что здесь собрались одни антикоммунисты, и я бы не удивился, если бы дверь распахнулась и нас всех забрали головорезы из министерства общественной безопасности. Я тоже поднял бокал. – За храбрых вьетнамских католиков. Хороший красный – мертвый красный. Публика на мгновение смутилась, но Сьюзан перевела, и все зааплодировали. Я посмотрел на Сьюзан и заметил, как она закатила глаза. Сел и все ждал, когда распахнется дверь. В два часа я решил, что пора совать палочки в ноздри, но мы просидели в гостях до трех. Улицы опустели, а я немного подвыпил. – Получилось очень здорово, – сказала Сьюзан. – Да, – рыгнул я. – Я отлично провела время. – Очень рад, – снова рыгнул я. – Милейшие люди. – Согласен. Немного кровожадные, но очень симпатичные. – Уен, который сидел рядом со мной и предложил тост за тебя, сказал, что коммунисты в шестьдесят восьмом расстреляли многих его родственников. Вот поэтому они так ненавидят нынешний режим. – Знаешь, здесь все полны сдерживаемой ярости и ненависти из-за того, что случилось. Полковник Манг, этот Уен, каждый. С удовольствием бы снова вцепились друг другу в глотки. Сьюзан не ответила. – Но Фамам следует поостеречься, – продолжал я. – Министерство общественной безопасности шуток не шутит. – Они стерегутся. – Но они нас даже не знают. – Мы американцы и к тому же католики. Один из нас католик. Забавно, что вьетнамцы считают всех американцев антикоммунистами. Подозреваю, что им не приходилось встречаться с профессорами из Лиги плюща. Вслух я сказал: – Думаю, когда мы шли из собора, за нами не следили. И сейчас не следят. Но ты оказала Фамам медвежью услугу, навязавшись к ним в гости. А поскольку они наверняка на примете, и не в одном учреждении, то и нам тоже. Сьюзан помолчала. – Принимаю, – наконец проговорила она. – Но думаю, что даже копы сегодня выпивают. – Надеюсь. Мы шли по притихшим улицам. – Тебе, кажется, доставляло удовольствие общество юной дамы напротив. – Какой дамы? – Той, с которой ты трепался весь вечер. – Ах той... Она монахиня. – Вот уж не думаю. – Сьюзан, я устал, у меня болит голова, и мы заблудились. – Мы не заблудились. Гостиница в той стороне. За углом в самом деле обнаружился наш отель. – Пол! – Сьюзан внезапно остановилась. – Что? – Тебе же надо было отметиться в иммиграционной полиции. – Я был сегодня занят. Схожу завтра. Мы продолжали идти. – Ты должен был сегодня. В полиции знают, что ты приехал. Гостиница сообщила о регистрации. – Знают, и ладно. Пошли они подальше. Полковник Манг держит меня на длинном поводке – хочет понять, что у меня на уме. – Откуда ты знаешь? – Знаю. – А как же с завтрашней встречей? Что, если за тобой следят? – Секретные встречи всегда планируют таким образом, как если бы за тобой следили. Поэтому они и называются секретными. Придется попросить тебя завтра не входить в Цитадель. – О... хорошо... – Если только не ты моя связная. – Было бы забавно. Мы подошли к гостинице. – Давай обойдем вокруг, – предложил я. – И ты мне покажешь, где он зарыт. – Завтра. – Сейчас. – О'кей. Дорожка вела в сады позади отеля. Вся местность понижалась к реке; тропинки устроили террасами и осветили маленькими наземными фонариками. Мы спустились по дорожке к самой воде, и Сьюзан кивнула направо. – Вот они. Видишь – райские птицы? – Это такие цветы, которые едят мух? – Нет, Пол. Так ты видишь или нет? |