Книга Программа, страница 87 – Грегг Гервиц

— Готова?

Ли глубоко вздохнула.

Дрей проглотила утреннюю дозу витаминов, вытряхнула из баночки еще столько же и протянула их Ли:

— Возьми сок и выпей это.

Ли встала и заглянула в холодильник:

— Апельсиновый или яблочный?

— Какой хочешь.

Ли воззрилась на Тима так, как будто он заговорил с ней по-китайски. Потом еще раз заглянула в холодильник и снова перевела взгляд на Дрей и Тима. Она явно воспринимала это как кризисную ситуацию:

— Скажи какой.

— Давай, Ли, выбери сама.

Ли неуверенно потянулась к одной коробке, к другой, затрясла головой и заплакала.

Дрей встала, вынула пакет апельсинового сока и налила ей стакан.

— Если мы напрямую начнем критиковать секту, она либо замкнется, либо утопит нас в море догматов, — сказал Бедерман. — А вот если мы сосредоточимся на контролирующих аспектах работы секты, это поможет нам продвинуться вперед. Но все выводы она должна делать сама.

Тим сидел рядом с ним на кровати, которую придвинули к стене, чтобы расставить стулья кругом в освободившейся части комнаты. Реджи сдвинул мусорное ведро и устроился прямо на полу, прислонившись спиной к углу с коричневым бумажным пакетом на коленях. После беглого осмотра мебели, которой был обставлен номер мотеля, Эмма решила вообще не садиться. Она стояла, напряженно выпрямившись, посредине потертого ковра. Когда она знакомилась с Реджи, Эмма взяла его руку тремя пальцами, стараясь как можно меньше касаться его ладони при рукопожатии, как будто ее заставили взять в руки использованный подгузник. Уилл стоял лицом к полупрозрачным занавескам, почти не закрывающим окно номера. Снаружи большая мусоровозка подцепила мусорный бак и вскинула его высоко в воздух, свернув клешню, как гигантский скорпион, издающий устрашающие бряцающие звуки. Мусоровозка опустошила бак и начала медленно и шумно опускать его на место.

— Не могли бы вы повернуться, — попросил Бедерман.

Уилл резко крутанулся, сжимая в руках пластиковый стаканчик. На подоконнике валялись две пустые маленькие бутылки «Абсолюта» из мини-бара, тут же были разбросаны пустые крышки. Хотя Уилл и воздержался от того, чтобы надеть галстук, он все равно выглядел слишком официально в своем костюме — его вид вызывал легкую иронию.

Бедерман спокойно рассматривал его через свои очки в тонкой проволочной оправе:

— Мы должны помочь ей живо представить себе картину счастливого будущего, которое ожидает ее вне секты.

Реджи, у которого вихры волос налезали на глаза, широко развел руки и сказал:

— Аминь!

— Мы должны создать у нее впечатление, что она контролирует ситуацию. Реджи правильно сделал, решив сесть на пол. Так мы не будем выглядеть угрожающе.

— Мне бы не хотелось садиться на пол, — сказала Эмма.

— Может быть, вы могли бы присесть на стул? — Бедерман махнул рукой в сторону Уилла, который подошел к бюро и оперся на него с важным видом. — И вы тоже.

Эмма отряхнула сиденье стула и примостилась на самый краешек:

— У меня такое ощущение, что я ее больше не знаю. Если она даже и придет, это будет все равно что разговаривать с незнакомым человеком.

— Вам нужно будет пройти курс специальной терапии, — сказал Бедерман. — Всем вам.

Уилл остался на ногах:

— Да откуда у этого города такая любовь к психоаналитикам?! Здесь это все равно что в парикмахерскую сходить. — Он осушил свой стаканчик и бросил его в корзину. — Я за пятьдесят восемь лет своей жизни ни разу не ходил к психотерапевту…

— Просто невероятно, — вставил реплику Реджи.

— …и не собираюсь начинать делать это из-за того, что моя падчерица забила себе голову всякой чепухой.

— Насколько я понимаю, Ли ваша дочь, — уточнил Бедерман. — Вы ведь ее удочерили.

Тим спросил:

— Неужели ради спасения вашей семьи вы не можете пойти на эту жертву? Вам всего-то и надо будет раз в неделю час проторчать в кабинете с кондиционером и поговорить о вашей матери.

Лицо Эммы вдруг посуровело:

— Иногда я думаю, что для всех нас было бы лучше, если бы мы просто позволили ей жить так, как она хочет.

Уилл напрягся:

— Эмма.

В дверь постучали, и Дрей заглянула внутрь:

— Готовы?

Бедерман кивнул. Дрей распахнула дверь, терпеливо глядя куда-то за косяк. Прошло не меньше минуты, прежде чем Ли вошла в комнату. Дрей тихо удалилась, закрыв за собой дверь.

Ли провела рукой по лицу, заправляя за ухо выбившуюся прядку волос, и отважилась наконец взглянуть на родителей:

— Привет.

Эмма не сумела сдержать судорожный вздох. «Интересно, — подумал Тим, — как бы она отреагировала, если бы увидела Ли до того, как та привела себя в относительный порядок». Уилл снова вернулся к наблюдению за манипуляциями мусоросборщика. Во взгляде Ли, обращенном к ее отчиму, Тим почувствовал отчаянное желание заслужить его одобрение.

— Привет, Уилл.

— Повернитесь к своей дочери и посмотрите на нее, — сказал Бедерман.

Чуть согнувшись в талии, Уилл прикрыл лицо рукой и пару секунд постоял так. Когда же он повернулся, его глаза блестели влажным блеском, но лицо сохраняло обычное непроницаемое выражение:

— Ли.

Какое-то время они смотрели друг на друга так, словно в комнате никого больше не было.

— Меня зовут Глен, а это Реджи. Мы пришли сюда вместе с твоими родителями, потому что хотим узнать о тебе больше…

— Почему мои родители здесь?

Эмма сидела на стуле не шевелясь. Ее лицо вытянулось и побледнело. Руки Уилла беспокойно двигались, словно в поисках стакана с водкой.

— Ну, — наконец сказал Бедерман, — потому что они тебя любят и волнуются за тебя.

Ли не спускала глаз с Уилла:

— Это правда?

— Да, правда, — сказал Уилл. — Господи, Ли. Это было ужасное время для нас. Твоя мать…

— Простите, что осложнила вам жизнь.

— …ты вот так просто наплевала на все и сбежала и…

— Мистер Хеннинг. — В голосе Бедермана слышалась злость родителя, которого ослушалось дитя, и непререкаемый авторитет. Как не удивительно, но Уилл замолчал. У него был такой вид, как будто его и самого шокировал тот факт, что он послушался.

Бедерман снял очки и протер их о рубашку, сначала одно стеклышко, потом другое.

— Не хочешь войти и присесть, Ли? — Он указал на один из стульев. Она села, и все последовали ее примеру, за исключением Реджи, который так и остался в своем углу. Вид у него был такой, как будто его сейчас вырвет.