Книга Праздник подсолнухов, страница 69 – Иори Фудзивара

— Итого — во сколько они прибудут на место?

— Так… если они выехали минут двадцать назад… В лучшем случае — к полуночи.

— Они идут в колонне с четырехтонным грузовиком, судя по тенту, это старая модель. Наверняка не самая мощная, к тому же с ценным грузом на борту. Это тоже стоит учитывать.

Он кивнул:

— Да, ехать они наверняка будут очень аккуратно. Пожалуй, наиболее вероятное время прибытия — два или три часа ночи.

— Расписание поезда?

Он улыбнулся:

— Я же не железнодорожный маньяк, чтобы помнить расписание всех поездов. В районе семи часов вечера со станции Киото в сторону столицы поезда отходят каждые пятнадцать минут. Если отправиться отсюда в половине восьмого, мы будем в Токио в десять с небольшим. Надо собираться.

— Собирайся. Но поеду я один.

Харада склонил голову:

— Я не настолько серьезно ранен. Смотрите, кровотечение почти прекратилось.

Я взглянул на его рану, затем перевел взгляд на свои руки. В левой был мобильный телефон, а правая до сих пор сжимала браунинг. Вскинув правую руку, я направил пистолет на Хараду.

Он нахмурился:

— Что это значит?

— У меня к тебе просьба. Насколько серьезная — можешь судить по игрушке в моих руках. — Я бросил ему мобильник, он поймал его здоровой рукой. — Назначь мне встречу с Нисиной. Ты ведь его секретарь.

— Встречу? Когда?

— Сегодня в одиннадцать вечера у него в офисе.

Харада покачал головой:

— Я должен знать, по какому вопросу вы желаете с ним встретиться, иначе ничего не выйдет.

— Не хотелось бы обсуждать это с тобой.

— Тогда как секретарь я вынужден вам отказать.

Я крепче сжал рукоятку. В последний раз я делал это шесть лет назад и с тех пор ни разу не брал в руки оружия. И все же я знал, что у меня получится. Получится сделать выстрел-предупреждение, как у Сонэ. Получится лишь слегка оцарапать руку пулей. Однако так же хорошо я знал, что это не возымеет никакого эффекта. Я достаточно изучил Хараду, чтобы быть в этом абсолютно уверенным.

Хироси воскликнул:

— Акияма, что ты творишь?! Папик спас тебя, вытащил буквально из-под ножа.

Я не ответил.

Харада повернулся к Хироси:

— Вы не могли бы оставить нас наедине?

— Но почему? Я же… — начал было он и в изумлении взглянул на меня.

Я кивнул, и тогда он, пожав плечами и пощелкивая пальцами, вышел из комнаты. На лестнице послышались его удаляющиеся шаги.

Харада тихо спросил:

— Вы объясните мне цель встречи?

Я молчал.

— Вряд ли вас интересует Ван Гог. Уверен, вас занимает совершенно другая проблема.

Я нехотя ответил:

— И что же это за проблема, которая так меня занимает?

— Расследование, — сказал он, — расследование причины гибели вашей жены.

— Это было самоубийство. Причину в таких случаях покойник обычно уносит с собой в могилу.

— Но вы хотя бы не будете спорить с тем, что ребенок был не от вас?

Я вскинул на него удивленный взгляд:

— Откуда тебе это известно? Тасиро не знал об этом. — Я вспомнил, как он произнес слова «твой ребенок». Возможно, именно они вывели меня из себя.

— Я уже говорил, что наша организация пользуется определенным влиянием в самых разных сферах. У меня была возможность ознакомиться с протоколом вскрытия, затем оставалось просто связать очевидные вещи: по группе крови этот ребенок никак не мог быть вашим. Кажется, даже судмедэксперт упустил это из виду. Возможно, ситуация показалась ему слишком очевидной. У вашей жены была вторая группа крови. Услышав от врача, что у эмбриона первая группа крови, вы соврали, что и у вас тоже первая, тогда как в действительности имеете четвертую группу. Конечно, тут не может быть речи об ошибке патологоанатома, поскольку причиной смерти действительно стало самоубийство, а психологические аспекты трагедии — это уже не его епархия.

Я ухмыльнулся:

— А ты проделал большую работу.

— Дотошность — моя отличительная черта. Конечно, я скрыл вышеназванный факт от Тасиро. Думаю, ваш шурин тоже не в курсе. Насколько мне известно, об этом знаем только вы, я и Нисина. Кстати, Нисине по данному вопросу известно не больше моего. Не думаю, что имеет смысл о чем-либо его спрашивать.

— А мне кажется, он знает куда больше, чем ты.

— Почему?

— Потому что семь лет назад Эйко познакомилась с Нисиной, а ты и не знал.

Он покачал головой:

— Это исключено. Он ни разу не появлялся в суде. Я вам уже говорил.

— Что ж, если он скрыл сей факт даже от тебя, то я просто сгораю от любопытства. Тогда мне тем более следует побеседовать со стариком.

— Скрыл от меня? На каком основании вы делаете такие выводы?

— В том, что у тебя феноменальная память, я убедился, слушая твой рассказ о Ришле. Уверен, что ты не допустил бы никаких неточностей, если только сознательно не задумал ввести меня в заблуждение. Рассказывая о том, как вы увидели завещание, ты произнес такую фразу: «Мы с Нисиной просто дар речи потеряли». Я могу понять твое изумление, ведь ты видел Эйко в зале суда. Но что вызвало такую реакцию у Нисины, который даже не был с нею знаком?

На его лице сначала отразилось удивление, а затем работа мысли. Казалось, он мысленно листает странички далекого прошлого. На мгновение он отвел глаза и тут же взглянул на меня в упор:

— Готов признать наличие некоторых неведомых мне обстоятельств. Но почему вы не сказали раньше?

— Хотел еще немного за тобой понаблюдать.

— И что вы увидели?

— Несмотря на весь твой профессионализм, тебе не чужды человеческие слабости.

— Например?

— Например, тебе понятна трагедия безвестного таланта.

Он улыбнулся:

— Не думаю, что это имеет отношение к человеческим слабостям, но одно я понял наверняка: вы во что бы то ни стало желаете побеседовать с Нисиной лично, так?

Я кивнул.

— Что ж, попробую с ним связаться. Вы готовы к тому, что можете услышать отказ?

— Готов.

— Но есть одно условие. Вы должны отдать мне пистолет.

— Это еще почему?

— Потому что в беседе он совершенно не нужен.

Я взглянул на зажатый в руке пистолет. Идиот. Только сейчас я оценил расстояние, отделявшее меня от Харады, и вспомнил его отточенные движения там, в гостиной. Да он уже сотню раз мог выбить оружие у меня из рук. Выходит, он просто не собирался этого делать. Я не должен был так поступать. Я взглянул на его перевязанную платком левую руку. Едва заметно поморщившись, он начал набирать номер.