Онлайн книга «1977. Кошмар Чапелтауна»
На руле – побелевшие костяшки пальцев, сжатые в молитве руки. Педаль – в пол. В моей голове – голоса, оживленные смертью: Утро среды – она покрыта плащом, ботинки попирают ее бедра, белые трусы болтаются на одной ноге, розовый лифчик задран вверх, живот и грудь разодраны отверткой, череп пробит молотком. Машины и фургоны кричат со всех стороны, вопят: – Двигаемся в сторону Чапелтауна. Я паркуюсь, я молюсь, я обещаю: Боженька, миленький, пожалуйста, сделай так, чтобы с ней ничего не случилось, пожалуйста, сделай так, чтобы это была не она, и если это не она, я оставлю ее и вернусь к Луизе и начну все сначала. Аминь. Я бросаю «гранаду» Эрика за углом, бегу, ориентируясь на вой сирен, через Чапелтаун. Чапелтаун – наше место, наш приют на один год, зеленая улица с величественными старыми домами, маленькая неряшливая квартирка, которую мы до краев наполняли сексом, скрываясь от всего остального мира, от моего остального мира. Я поворачиваю на Реджинальд-стрит: голубые огни вращаются беззвучно, на каждом пороге – ходячие мертвецы с раскрытыми ртами и молочными бутылками, я иду мимо муниципального центра, мимо полицейских в форме, под полицейской лентой, через ворота, на игровую площадку, на старинную сцену, где мы, актеры, двигаем своими деревянными конечностями, чешем свои деревянные затылки деревянными руками, а Эллис смотрит на меня и говорит: – Господи. Какого хрена… И они все здесь: Олдман, Ноубл, Прентис, Олдерман и Фарли; Радкин бежит ко мне через площадку. А я смотрю на тело, лежащее на полу под плащом, проклиная Бога со всеми его долбаными ангелами, чувствуя вкус крови и приближение конца: Я вижу черные волосы, вымазанные грязью. Радкин хватает меня, разворачивает к себе, говорит: – Где ты был, мать твою, где ты был, мать твою, где ты был… – повторяет он снова, и снова, и снова. А я смотрю на тело, лежащее на полу под плащом, все еще проклиная Бога и всех его чертовых ангелов, думая: Нет никакого ада, кроме этого ада. Проклиная все фальшивые ады, с их генералами и ведьмами. Я вижу черные волосы. Радкин смотрит мне в глаза, мои глаза смотрят мимо него, и я вырываюсь и бегу вперед, через площадку, сбивая с ног Прентиса и Олдермана, падая на колени, плащ – у меня в руках, лицо – у меня в ладонях, волосы – в крови, а не в грязи, ответ получен, обещание сделано, а они оттаскивают меня, крича: – Уберите его отсюда, мать вашу! Радкин поднимает меня и уводит прочь. Нам навстречу попадается мужчина в халате и пижаме, он идет по площадке прямо на нас, сжимая в руках бутылку молока. У него на лбу написано «О-Т-Е-Ц», его глаза закрыты, чтобы не видеть этого кошмара, этой смерти. Он глядит на нас в упор, проходя мимо, а мы останавливаемся, мы смотрим, как он подходит все ближе и ближе, до тех пор пока бутылка не выпадает у него из рук на землю, которая убила его дочь, и начинает рыть твердую землю, ища выход, который он найдет лишь год спустя, мертвый, в той же пижаме, с разорвавшимся от горя сердцем, которое не заживет, не излечится, и это никогда не закончится. Мое обещание, моя молитва; его ад. Радкин наклоняет мою голову и толкает меня на заднее сиденье машины, Эллис оборачивается и что-то говорит мне, но я его не слышу. Они меня увозят. Они сажают меня в камеру, швыряют мне туда стопку чистой одежды и приносят завтрак. – Собрание через десять минут, – говорит Радкин, садясь напротив меня. – Они хотят, чтобы ты тоже присутствовал. – Почему? – Они же ничего не знают, на хрен. Мы тебя прикрыли. – Не стоило. – Я знаю, Майк так и говорил. – И что теперь? Радкин наклоняется через стол, сжимает руки. – Ее больше нет, понятно? Возвращайся к семье. Ты им нужен, а ей уже нет. – Я вломился в дом к Эрику Холлу, избил его и угнал его машину. – Я знаю. – Это не прикроешь. – Ходят слухи, что Питер Хантер из департамента внутренних расследований собирается в Брэдфорд, чтобы прошерстить их Отдел по борьбе с проституцией на предмет нарушения устава. – Ты шутишь? – Нет. – И что же тогда будет с Эриком? – Ничего. Его на некоторое время отправили домой. – Вот черт. – Крейвен трясется, думает, Лидс – следующий под раздачу. Я начинаю улыбаться. – Не надейся, что Эрик тебя когда-нибудь простит. Я киваю. Радкин встает. – Спасибо, Джон, – говорю я. – Ты не будешь меня благодарить, когда узнаешь, что произошло этой ночью. – Спасибо за помощь. – Ее больше нет, Боб. Возвращайся в семью, и все будет хорошо. Я киваю. – Я не слышу, – говорит он. – Хорошо, – говорю я. Олдман встает и смотрит на нас так, будто ничего, кроме нас, он вообще не видит. Выходные отменены. Мы ждем, но все не так, как всегда. Игра окончена. – Сегодня утром, приблизительно в 5:45 на игровой площадке, расположенной между Реджинальд Террас и Реджинальд-стрит в районе Чапелтаун города Лидса, был обнаружен труп шестнадцатилетней Рейчел Луиз Джонсон. Потерпевшая работала младшим продавцом в магазине и проживала в седьмом микрорайоне города Лидса, по адресу Сейнт Мэриз-роуд, 66. Последний раз ее видели живой в четверг, седьмого июня, в половине одиннадцатого вечера, в Лидсе, в баре «Хофбраухаус», что в торговом центре «Меррион». Рост потерпевшей – пять футов четыре дюйма, телосложение нормальное, волосы светлые, до плеч. Она была одета в сине-желтую клетчатую юбку, синий жакет, темно-синие колготки и черно-бежевые сабо на высоком каблуке с медными заклепками. Вскрытие производит патологоанатом Министерства внутренних дел доктор Фарли. На данный момент установлено, что потерпевшая получила несколько сильных ударов тупым предметом по голове, а также что сексуальному насилию она не подверглась. Убийца оттащил труп на пятнадцать – двадцать ярдов от того места, где было совершено нападение. Его одежда должна быть сильно запачкана кровью, особенно передняя часть куртки, рубашки и брюк, которые были на нем в момент убийства. У нас нет никаких свидетельств того, что Рейчел Луиз Джонсон занималась проституцией. Заместитель начальника полиции Джордж Олдман садится и обхватывает голову руками. Мы молчим. Молчим. |