Онлайн книга «1977. Кошмар Чапелтауна»
Молчим до тех пор, пока начальник уголовного розыска Ноубл не встает перед доской, доской, на которой большими жирными буквами написано: Тереза Кэмпбелл. Клер Стрэчен. Джоан Ричардс, Мари Уоттс. До тех пор, пока он не встает перед этой доской и не говорит: – Все свободны. Ноубл поднимает глаза и спрашивает: – А что с Фэйрклофом? – Мы его упустили, – говорит Радкин. – Упустили?! Эллис прожигает глазами мою щеку. – Да. – Это произошло по моей вине, сэр, – говорю я. Ноубл поднимает руку. – Неважно. Где он сейчас? – Дома. Спит, – отвечает Эллис. – Тогда сейчас – самое время его разбудить, мать вашу! Он на коленях, на полу, в углу, подняв руки, с расквашенным носом. В моем теле нет сил. – Ну! – орет Радкин. – Где ты был, мать твою?! Я колотился в двери, колотил по мордам, выламывал двери, выкручивал руки. – На работе, – кричит он. Эллис, впечатывая кулаки в стену: – Вранье! Я насиловал проституток, я трахал их в задницу. – Это правда. – Ты, убийца…баный, говори мне, где ты был! Я вламывался в дома, угонял машины, избивал мудаков вроде Эрика Холла. – Я работал. – Правду, мать твою! Я искал проститутку. – Работал я, работал! Радкин поднимает его с пола, ставит стул и сажает его, кивая на дверь: – Ты, значит, посидишь тут, бля, и поразмыслишь, где ты был сегодня в два часа ночи, мать твою, и чем занимался, понял? Я был в «Редбеке», на полу, в слезах. Мы стоим у входа в Брюхо, Ноубл наблюдает в глазок. – Что он там делает, этот мудак? – спрашивает Эллис. – Ничего, – отвечает Ноубл. Радкин отрывает взгляд от кончика своей сигареты и спрашивает: – Что дальше? Ноубл отстраняется от глазка. Мы четверо стоим в кружок, как будто молимся. Он поднимает глаза к низкому потолку и смотрит не моргая, как будто пытается сдержать слезы. Потом говорит: – Фэйрклоф – это лучшее, что у нас есть на данный момент. Боб Крейвен собирает свидетелей, Олдерман ходит по домам, Прентис разбирается со службой такси. А вы продолжайте колоть его. Радкин кивает и тушит сигарету. – Понятно. Значит – за работу. Мы с Радкиным сидим за столом против Донни Фэйрклофа. Эллис стоит, прислонившись к двери. Я наклоняюсь вперед, ставлю локти на стол: – Значит, так, Дон. Мы все хотим как можно скорее пойти домой, правда? Молчание, голова опущена. – Ты ведь тоже хочешь домой? Или нет? Кивок. – Значит, у нас у всех одни интересы. И ты должен нам помочь, хорошо? Голова по-прежнему опущена. – Во сколько ты вышел вчера на работу? Он поднимает глаза, шмыгает носом и отвечает: – Сразу после обеда. В районе часа дня. – И во сколько ты освободился? – Как я уже сказал, около часа ночи. – И что ты делал потом? – Я поехал на вечеринку. – Куда? На чью вечеринку? – В Чапелтаун, на одну из тех вечеринок… Я не знаю, кто там был хозяин. – Ты помнишь, где это было? – Недалеко от Леопольд-стрит. – Во сколько? – Около половины второго. – До? – До полтретьего, может, до трех. – Знакомые были? – Да. – Кто? – Я не знаю, как их зовут. Радкин смотрит на него: – Жаль, Дональд. Очень жаль. – А если бы ты их снова увидел, то узнал бы? – спрашиваю я. – Да. – Мужчины или женщины? – Пара черных парней, пара девушек. – Девушек? – Таких… ну, вы знаете. – Нет, не знаем. Поконкретнее, пожалуйста. – Проституток. – То есть, шлюх? – говорит Радкин. Он кивает. – А ты-то ходишь к шлюхам, а Донни? – спрашиваю я. – Нет. – Тогда откуда ты знаешь, что те девушки были проститутками? – Я же их подвожу иногда. Они рассказывают. – А скидки они тебе не предлагают? В обмен на дешевый проезд? – Нет. – Так, ясно, значит, ты был на вечеринке. И что ты там делал? – Я немного выпил. – Ты все время ходишь на вечеринки после работы? – Нет, но сейчас же Юбилей. – Ты, я смотрю, патриот, Дон, – улыбается Радкин. – Да, я патриот. – Тогда какого хрена ты пьешь с черномазыми и шлюхами? – Я же сказал, я просто хотел выпить. – Значит, ты просто сидел в уголке и потягивал пивко, так? – спрашиваю я. – Да, так оно и было. – А танцы-шманцы? Обжиманцы? – Нет. – И травку не курил? – Нет. – Значит, потом ты просто пошел домой? – Да. – И во сколько это было? – Где-то около трех. – А где ты живешь? – В Падси. – Хорошее место – Падси. – Неплохое. – Ты один живешь, Донни? – Нет, с мамой. – Это хорошо. – Да, ничего. – А она чутко спит, мама-то твоя? – В смысле? – Ну, она слышала, как ты пришел? – Сомневаюсь. Радкин, улыбаясь во всю морду: – А я думал, вы спите в одной кровати. – Да пошел ты… – Слушай, – говорит Радкин сквозь зубы, глядя Фэйрклофу прямо в глаза. – Ты в таком дерьме, что лучше бы тебе было трахать собственную маму. Ты понял? |