Книга Разум и чувства, страница 32 – Джоанна Троллоп

— Чудесные цветы.

— Похоже, вместо них мне надо было захватить с собой бутылочку чего-нибудь покрепче. Вы плохо выглядите, моя дорогая. Это ужасно утомительно, когда в доме девушка с разбитым сердцем. Помню по моим собственным дочкам. Мэри была жуткой плаксой. К счастью, Шарлотта больше похожа на меня: она в подобных случаях решала, что где-то ее ждет еще более выгодная партия. Если честно, я была уверена, что Тони Палмеру ничего не светит. Но нет! Манеры у него, конечно, далеки от совершенства, зато она находит его забавным. Вот уж и правда: на вкус и цвет… За исключением разве что Уиллза — уж он-то придется по вкусу любому существу женского пола, вне зависимости от возраста. — Она озабоченно поглядела на Белл. — Бедная ваша девочка.

Белл осторожно произнесла:

— Самое главное, мы даже не знаем, что произошло.

Эбигейл подняла вверх свои пухлые руки, а потом обрушила их на стол, отчего чашки, расставленные на нем, подпрыгнули со звоном.

— Все дело в деньгах, дорогая.

— Нет, он…

— Уж извините, но наверняка это так. Наверняка он опять стал выпрашивать у Джейн кругленькую сумму, а она вдруг взбеленилась. Эта его машина…

— Восхитительная!

— Она стоит несколько десятков тысяч фунтов, дорогая. Несколько десятков! Даже если брать ее в аренду. У парнишки губа не дура.

— Но, — сказала Белл, понимая, что Эбигейл не тот человек, с которым стоит откровенничать, но испытывая облегчение просто от возможности с кем-то поговорить, — к чему такая мелодрама, если дело всего лишь в деньгах? Зачем бежать так поспешно, бросив Марианну с разбитым сердцем…

— Думаю, это из-за гордости. Мужчины вроде него не любят от кого-то зависеть. Ему бы хотелось, чтобы Марианна думала, будто он содержит себя сам.

— А это не так?

Эбигейл громко расхохоталась.

— Да он в жизни палец о палец не ударил! И не ударит, пока жареный петух его не клюнет.

Белл принялась разливать кофе по чашкам.

— Они так мило смотрелись вместе.

Эбигейл наклонилась вперед и, словно на подушке, сложила руки на своем объемистом животе.

— К счастью, дорогая, свадебные колокола в наше время для девушки не единственный в жизни путь. К тому же, Марианна только-только окончила школу. Бога ради, у нее еще все впереди.

Белл сказала, глядя в пространство:

— Мне было всего восемнадцать, когда я встретила их отца.

— Вы были исключением, дорогая. Современные девушки больше похожи на вашу Элинор: она ведь предпочла найти работу, а не терзаться воспоминаниями об этом загадочном мистере Ф. Мы с Джонно всю голову сломали, пытаясь сообразить, кто же это такой. Между собой мы его так и называем — мистер Ф! — Она обвела взглядом кухню. — А где сейчас Марианна?

Белл пододвинула ей чашку с кофе.

— Пошла на прогулку. Она постоянно гуляет, бедняжка, словно нарочно изматывает себя. Я заставляю ее брать с собой телефон и лекарство от астмы, но не в моих силах заставить ее заснуть, когда приходит ночь.

— А Элинор?

Белл посмотрела на нее с удивлением, словно на время забыла о существовании старшей дочери.

— О, она на работе.

— Какая практичная девушка. И как, ей там нравится?

— Наверное, — неуверенно ответила Белл. — Я имею в виду, она же только начала, так что судить пока рано.

Эбигейл отпила глоток кофе.

— Что за противный мальчишка этот Уиллз! Помяните мое слово: чем скорей Марианна забудет о своем увлечении, тем…

— Это не увлечение! — возмутилась Белл.

Эбигейл изумленно уставилась на нее. Белл через стол наклонилась к гостье.

— Признайтесь, — сказала она внезапно изменившимся, проникновенным голосом, — вы разве не верите в любовь с первого взгляда?

Эбигейл продолжала таращиться на нее. Потом взяла свою чашку и сделала еще глоток.

— Извините, дорогая, — ответила она, — но нет. Нет и нет.

Добравшись до вершины холма над Алленемом, где их некогда застиг тот судьбоносный ливень, Марианна присела на влажную траву, обхватив руками колени. Ниже, окутанный туманным осенним светом, застыл в тишине старинный дом. Из восхитительных спаренных труб кое-где поднимались в небо тонкие перышки синеватого дыма. Вокруг не было ни души — разве что садовник Джейн Смит сгребал на лужайке осенние листья. С такой высоты его фигурка казалась совсем миниатюрной; Марианна не могла слышать, как шуршат его грабли, но смотрела на садовника во все глаза. Он собирал листья с газона под тем самым окном, за которым она провела самые восхитительные часы своей жизни, на кровати со столбиками, полог для которой, по словам Уиллза, был вышит чуть ли не в шестнадцатом веке. Она благоговейно протянула руку, чтобы прикоснуться к вышивке, но он перехватил ее и сказал, что внимание Марианны должно принадлежать ему, только ему, безраздельно, иначе он будет смертельно ревновать.

Он и правда так мило, восхитительно ревновал ее в тот день — ко всему на свете. Ей хотелось в подробностях разглядеть каждую картину и каждый ковер, полюбоваться деревянными панелями, инкрустациями и гипсовой лепниной, погладить бархатную обивку кресел и полированную мебель, но Уиллз не позволил этого сделать: он притянул ее к себе, сжал ее лицо в ладонях и покрыл поцелуями, а потом она утонула в пене мягких подушек, льняного белья и шелковых покрывал, на его гигантской кровати, сдаваясь на милость победителя, счастливо подчинившись его воле. Ее глаза наполнились слезами при воспоминании об этих мгновениях, воспоминании о нем. Это было так правильно и прекрасно: отдаться человеку, с которым они были созданы друг для друга, полностью принадлежать ему.

— Не пытайся связаться со мной, — сказал он тем воскресным утром, стоя перед ней на коленях у камина в гостиной, прижимая ее к себе, щекой приникнув к ее животу. — Не предпринимай ничего, пока я сам не дам о себе знать, ничего.

Ее руки лежали на его волосах. Дрожащим голосом она произнесла:

— Но как я узнаю…

— Доверься мне, — сказал он. Она слышала, что Уиллз говорит сквозь стиснутые зубы. — Просто доверься.

— О да!

Он поднял голову и заглянул ей в глаза, а потом спросил:

— Ты любишь меня, правда?

Она изо всех сил закивала головой.

— Значит, ты должна мне верить, — воскликнул он. — Должна! Ты — единственный человек на свете, которому я полностью доверяю, и который доверяет мне. Единственный.

Несмотря на отчаяние и шок, Марианна в тот момент ощутила внезапный прилив счастья, острую вспышку восторга и гордости за себя. Он будет поддерживать связь. Он вернется. Он так сказал — значит, так и будет. Он принадлежит ей одной; они принадлежат друг другу. Доверие — слишком невыразительное слово, чтобы описать удивительную связь между ними.