Книга Разум и чувства, страница 47 – Джоанна Троллоп

— Мир и покой, вот что нам нужно. Спасибо за понимание!

Обе они принялись в беспокойстве ходить из угла в угол по загроможденной мебелью гостиной.

— Ты моя бедняжка, — посочувствовала Эбигейл Элинор. — Вечно все ложится на твои плечи. Вот она, цена здравомыслия.

Элинор остановилась у окна и принялась крутить в пальцах деревянный наконечник шнурка от жалюзи.

— Главное, чтобы с ней все было в порядке.

От напряжения голос ее звенел.

— Все будет хорошо, дорогая. Гордон очень опытный. Он практикует уже больше сорока лет, насколько я помню. В общем, очень долго. Он повидал сотни таких приступов.

Эбигейл посмотрела на повернутую к ней спину Элинор.

— Я так надеялась, что это неправда. Убеждала себя, что стоит ему вновь ее увидеть, на него нахлынут прежние чувства, как тогда, в Девоне. Думала, он поймет, что настоящую любовь ничем не заменить, и неважно, сколько у тебя долгов.

Элинор развернулась к миссис Дженнингс лицом.

— О чем вы говорите? — резко спросила она.

Миссис Дженнингс развела руками. Она примостилась на подлокотнике одного из своих роскошных диванов, словно не могла найти места, чтобы устроиться с удобством.

— Уиллз…

— Что Уиллз?

— Он теперь с той девушкой. Гречанкой.

Элинор отошла от окна.

— Высокой блондинкой? — не стараясь говорить тише, спросила она.

— Крашеной, — ответила Эбигейл Дженнингс, глядя в пол. — Она богата как Крез. Аглая Гальянос. На греческом «Аглая» — блестящая… или прекрасная… что-то в этом роде. Ее семья из Кефалонии. Занимается судостроением.

Элинор выкрикнула:

— Мне все равно, откуда они.

Эбигейл вздрогнула.

— Тише, дорогая. Я не виновата, что он предпочел деньги.

— Что?

— Он выступал посредником при продаже апартаментов. Их покупал ее отец. Уиллз познакомился с ней, когда папаша решился-таки на покупку. Ходят слухи, что он выложил за них больше сотни миллионов. Можешь себе представить?

Элинор присела на диван рядом с миссис Дженнингс.

— Вы хотите сказать, что Уиллз бросил Марианну ради дочери богатого грека, с которой едва знаком?

Миссис Дженнингс тяжело вздохнула.

— Да, дорогая.

— Я не могу в это поверить.

Миссис Дженнингс посмотрела на нее.

— Это жизнь, деточка. Таковы мужчины.

— Но не все!

— Ну, мужчины вроде Джона Уиллоби, с большими запросами.

— Но ему же достанется состояние Джейн Смит! И Алленем!

— Вот тут я сомневаюсь, дорогуша.

— Но как же…

— Он ее сильно разозлил. Я не знаю всех деталей, но Мэри утверждает, что она рвет и мечет, а ведь всегда была такой снисходительной, особенно к этому мальчишке.

Элинор со вздохом сказала:

— Бедная, бедная Марианна.

— Знаю, дорогая.

— Я готова его убить.

— Не ты одна, дорогая.

— Он ее обманул…

— Боюсь, это типичная ситуация.

Элинор внезапно поднялась с дивана.

— Надо сообщить маме.

— Это может подождать до утра, дорогая.

— Нет, я должна…

— Не стоит, — твердо возразила Эбигейл. — Сообщишь утром, когда все немного уляжется. Не надо спешить.

На мгновение Элинор прикрыла глаза. Потом сказала:

— Я читала ее СМС. Все, что она написала ему. У меня чуть сердце не разорвалось. Она ни разу в нем не усомнилась, никогда… — всхлипнув, она замолчала на полуслове.

Миссис Дженнингс встала и крепко ее обняла.

— Я знаю, дорогая. Это ужасно несправедливо. А он просто подлец. Мерзкая, отвратительная ситуация. Мне сказали, что эта Гальянос приказала доставить в Лондон свою машину. «Порше», с именными номерами. Наверняка за это придется выложить кругленькую сумму — бессмысленные траты!

Дверь отворилась. На пороге стоял доктор миссис Дженнингс, в своих субботних вельветовых брюках и поношенном пиджаке.

— Все в порядке, — с улыбкой произнес он. — Лучше не бывает. Пациентка сладко спит и дышит, как младенец. Завтра утром я загляну к вам ее проведать. Звоните мне в любое время, если возникнет необходимость.

Стоя на кухне и потихоньку наполняя чайник, чтобы не потревожить покой миссис Дженнингс, Элинор думала о том, до чего и ей хотелось бы сейчас сладко заснуть. Как здорово было бы в конце этого мучительного дня улечься в постель, не терзаясь ни яростью к Уиллзу, ни отчаянием за Марианну, и провалиться в сон, вместо того, чтобы вертеться с боку на бок и разрываться от злости и тревоги. Что будет, когда Марианна проснется? Что мне ей сказать? Как сообщить, что это ничтожество, этот подонок предал ее ради денег? И это в наше-то время! Мне никогда еще не хотелось кого-нибудь растерзать, но сейчас я с удовольствием растерзала бы его. И я хочу, чтобы в этот момент он страдал! Я хочу… Она почувствовала, как в кармане кардигана — старого, такого успокаивающе привычного отцовского кардигана — завибрировал мобильный телефон. Наверняка это Белл, из Бартона, до сих пор пребывающая в неведении относительно подлого поступка Уиллза; а это значит, что сейчас Элинор придется сообщить матери о том, что произошло, и не только сегодня — о том, что сталось со всеми мечтами Марианны и ее надеждами на будущее. Она вытащила телефон из кармана и посмотрела на дисплей. Звонил Билл Брэндон. Облегчение, которое она испытала в эту минуту, не поддавалось описанию. Элинор поспешно нажала на кнопку.

— Ох, Билл!.. — с благодарностью воскликнула она.

— С вами все в порядке? У вас такой голос…

— Все хорошо, у меня все хорошо. И у Марианны тоже — теперь. То есть, я хочу сказать, она в порядке. В порядке.

— Элинор, — сказал Билл, на этот раз встревоженно, — что произошло? Я решил позвонить, чтобы узнать, как прошла свадьба, но, похоже…

— Это не телефонный разговор.

— Почему? Что все-таки…

— Все уже в порядке, — перебила его Элинор. — Честное слово. С ней все хорошо. Она спит. Вот только…

— Что? — резко спросил он, охваченный тревогой. — Что?

Она сглотнула, пытаясь избавиться от кома, вставшего в горле.

— Вы не могли бы… не могли бы приехать?

— Когда? Прямо сейчас?

— Да.

— Но, дорогая, я сейчас в Делафорде. Хотя конечно, если это срочно…